Джадсон Филипс: Чума насилия

- Меня зовут Томми Бауман, сэр, - сообщил он.

- Привет, - отозвался Джерико.

- Где этот чертов Нельсон? - поинтересовался муж.

- Я сам отведу лошадей, отец, - сказал мальчик.

- Если увидишь Нельсона, спроси, почему его нет там, где положено, произнес Алекс Бауман. - Багаж мистера Джерико вон в том красном "мерседесе". Скажи Нельсону, чтобы отнес его в золотую спальню.

- Там нечего нести, - вмешался Джерико, - у меня с собой только кое-какие мелочи, ведь я не собираюсь гостить у вас все лето.

- Не зарекайтесь, - сказал Бауман, - в золотой спальне вам будет отлично. Там стоит двуспальная кровать королевских размеров, так что ноги у вас свисать не будут.

Джерико подумал, что свалял дурака, приняв это приглашение. Нужно было настоять на том, чтобы остановиться в мотеле или какой-нибудь местной гостинице. Но Боб Уилсон настоял, чтобы он поселился здесь.

- Если тебе удастся произвести впечатление на Бауманов, полдела будет сделано. Они снизошли до приглашения, и отвергать его было бы неразумно. Не забывай, Джонни, что Лиз Бауман богаче самого Господа Бога. Компания подбирается занятная: актер Эрик Трейл, балерина Таня Жаркова и Мартин Ломекс.

- Кто такой Мартин Ломекс?

- Дорогой мой Джонни, Мартин Ломекс - величайший кинорежиссер наших дней.

- Он снимает одетых или голых?

- Не будь ханжой, Джонни.

- Я нарисовал такое количество голых женщин, сколько ты за всю свою жизнь не видел. Но меня возмущает, когда человеческое тело используют в качестве пробивного инструмента. Дешевка твой Ломекс.

- Смотри не ляпни ему такое. Его согласие означает для нас несколько тысяч из фельдмановского фонда.

- Не беспокойся, Роберт, я буду вести себя прилично, - ответил Джерико.

Добродушный толстяк Боб Уилсон пытался сделать карьеру, трудясь на ниве Фонда изящных искусств Новой Англии, где занимал должность исполнительного директора. Почти невозможно было угадать в нем сурового худощавого десантника, сражавшегося бок о бок с Джерико в Корее двадцать лет назад. Теперь Джерико хотел вернуть ему долг. Он не забыл ту ночь, когда имел все шансы отправиться к праотцам, если бы Боб не услышал, как хрустнула веточка. Этот эпизод и был той ниточкой, которая связала его с усадьбой Бауманов вопреки его собственному желанию.

Джерико сел в постели повыше, открыв мускулистые плечи и грудь. На столике возле кровати он нашарил пепельницу и протянул ее женщине. Казалось, она ее не заметила. Светлые глаза оставались устремленными в серебряную ночь.

- Что-нибудь случилось, миссис Бауман?

- Да, кое-что случилось, - произнесла она низким хрипловатым голосом. Мне захотелось заняться любовью с настоящим мужчиной.

- Наверное, это нетрудно устроить, - холодно ответил Джерико, по-моему, вы окружены вполне мужественными личностями.

Она продолжала смотреть в окно, не отрывая глаз от озера.

- Мой муж - изощренный садист, - сказала она, - он предпочитает забавляться с нимфетками вроде Лолиты. Эрик Трейл отчаянно старается доказать свою мужественность, однако преуспевает скорее в количестве, чем в качестве, а я не хочу стать еще одним его трофеем. Мартин Ломекс откровенный гомик, потому он и снимает все эти сексуальные картины.

- Чего ради?

- Чтобы показать, что его интересует то, что на самом деле его вовсе не интересует, - пояснила Лиз Бауман. Она по-прежнему не смотрела на Джона. - В последнее время я не встречала мужчин, кроме вас, которые способны заниматься любовью просто для удовольствия. Вам ничего не нужно доказывать.

- Вы угадали, - ответил Джерико. - Именно поэтому я, к сожалению, вынужден ответить отказом.

Она так и не повернулась к нему, но золотисто-коричневое тело под белой рубашкой слегка напряглось.

- Вы не находите меня привлекательной?

- Вы произнесли это как реплику из роли.

Она наконец обернулась. Светлые глаза на секунду встретились с его глазами, и он вздрогнул - такой страх он прочитал в них. Она снова отвела взгляд.

- Вы правы, я занимаюсь любовью просто для удовольствия, и именно поэтому я не хочу служить инструментом для разрешения чьих бы то ни было проблем. Какие проблемы у вас, миссис Бауман?

Сигарета уже догорела почти до ее ногтей, покрытых розовым лаком. Она встала, ее смуглые босые ноги утонули в пушистом ворсе ковра.

- Извините за беспокойство, - произнесла она.

- Никакого беспокойства. Мне бы очень хотелось оказать вам какую-нибудь разумную услугу.

- Мы живем в неразумном мире, - ответила она, - я слышала, как вы говорили об этом за ужином. Спокойной ночи, Джерико. Надеюсь, вам удастся снова заснуть.