- Спасибо, - сказал Мейсон управляющему и последовал за Фланнери.
Толпа, сгрудившаяся у окошек, преграждала Мейсону путь. Докеры были на редкость неуступчивы, когда он, бормоча извинения, старался протолкнуться между ними.
Микки Фланнери уже миновал полквартала, когда Мейсон, запыхавшись, нагнал его.
- Фланнери!
Микки обернулся. Под рубашкой с закатанными рукавами напряглись мышцы.
- Да? - Он прищурился, припоминая. - Я видел вас наверху. Кто вы такой - инспектор или что-то в этом роде?
Мейсон, не мигая, уставился на него.
- Прошлой ночью убили вашего брата, - сказал он.
У Микки глаза вспыхнули яростью.
- Этот сумасшедший коп, сукин сын!
- Этот сумасшедший коп, сукин сын, был моим братом, - тихо произнес Мейсон.
Микки Фланнери сделал легкое движение, напоминающее балетное па, - так боксер выбирает позицию. Он сжал кулаки.
- Мой брат тоже погиб, - сказал Мейсон.
- К чему ты клонишь? - спросил Микки хриплым от гнева голосом.
Из кармана Траска вынырнули очки, которые он стал полировать влажным, пропотевшим платком. Но все это время Мейсон не сводил с Микки широко открытых глаз.
- Насколько мне известно, - сказал он, - мой брат задолжал вашему брату некую сумму денег. И я думаю, что в данных обстоятельствах они пригодились бы его семье.
Микки Фланнери перестал приплясывать на месте и остановился как вкопанный.
- Что-то я не усекаю. - Серо-зеленые глаза смерили Мейсона с головы до ног. - Не усекаю. Твоя фамилия Трасковер?
- Из деловых соображений я сократил ее. Меня зовут Мейсон Траск. Я литератор. Я могу уплатить долг брата, и я чувствую себя просто обязанным... - Не найдя слов, он пожал плечами.
Прищуренные серо-зеленые глаза с откровенным подозрением уставились на него.
- Хочешь расплатиться за брата?
Мейсон скупо усмехнулся:
- Думаю, что да. Но я не имею представления, о какой сумме идет речь.
Микки с силой перевел дыхание.
- Такие сведения должны быть в бумагах Игрока, - сообщил он. - Я должен проверить.
- Конечно, я хотел бы расплачиваться с другим человеком.
- Что ты сказал?
- Я предполагаю, что ваш брат одалживал не свои деньги, - вежливо сказал Мейсон. - Насколько я понимаю, он должен был получить комиссионные со всей суммы. И я хотел бы вернуть ее боссу вашего брата. А он, уж конечно, позаботится, чтобы семья вашего брата получила свою долю.
Тонкая, еле заметная улыбка скользнула по губам Микки.
- А ты неглупый парень, - произнес он.
- Можете ли вы выяснить размер этой суммы? - спросил Мейсон, не обращая внимания на подколку.
- Выяснить я могу, - мягко сказал Микки. - А как я с тобой свяжусь?
- Я могу встретить вас в любом месте... и в любое время. Как скажете.
Широкая улыбка Микки стала еще шире, если это вообще возможно.
- В квартале отсюда "Бар и гриль" Гаррити. Видел его?
- Да.
- К вечеру выясню, что смогу. Встретимся там завтра после работы. В половине шестого. О'кей?
- Я приду. Вы понимаете, что я расплачусь только с вашим боссом? Не хочу, чтобы к семье брата были какие-то претензии.
- Понимаю, - сказал Микки. И расхохотался.
2
Владельцу похоронного бюро приходится нелегко. Если он будет деловит и энергичен, то произведет самое неприятное впечатление. Тот же результат его ждет, если он станет излишне скорбеть. Джон Д. Харрис выражал сочувствие, не теряя деловитости. Ему понравилась идея похоронного обряда в двухкомнатной квартире. Он осудил и присутствие при этом двух мальчиков, семи и восьми лет, которым доведется увидеть, как их отца в гробу выносят из квартиры. Кроме того, придет немало друзей Джерри из полицейского участка, которые захотят отдать ему дань уважения. Часовня в заведении мистера Харриса как нельзя лучше подойдет для этих целей. Она будет свободна через два дня, в четверть первого.
- Придут те, кто откажутся от полуденного ленча, - сказал мистер Харрис, выковыривая спичкой из коренных зубов остатки сытного завтрака.
И теперь торжественная церемония трагического ухода из жизни Джерри Трасковера была в руках этой обезьяны в человеческом облике по фамилии Харрис.
Мейсон с трудом пробился на своем "фольксвагене" сквозь столпотворение утреннего движения - на восток и направо, на восток и направо, - пока наконец не поставил машину в гараж на Ирвинг-Плейс рядом с Восемнадцатой улицей. Завернув за угол, он вышел на Девятнадцатую улицу, откуда за железной оградой были видны деревья и цветы парка Граммерси. Его квартира находилась в полуквартале от Ирвинг-Плейс.
Читать дальше