Ян Флеминг - Из России с любовью

Тут же выяснилось, что с этим он поторопился. Когда Бонд вошел в ванную и повернул кран с горячей водой, оттуда послышались глубокий вздох, потом нечто вроде презрительного бормотания, и наконец из крана шлепнулась в раковину умывальника маленькая сороконожка. Он обреченно пожал плечами и смыл ее тонкой струей коричневатой холодной воды. "Сам виноват, - подумал он мрачно, - расплачивайся теперь за то, что выбрал гостиницу только из-за звучного названия. Вот тебе и "Хрустальный дворец"!" Это была не полная правда: Бонд выбрал эту гостиницу еще и потому, что решил держаться подальше от роскошных многолюдных отелей.

Тем не менее, Бонд сразу заснул и отлично выспался. Теперь оставалось купить порошок от клопов, выбросить из головы мелочи жизни и заняться делом, ради которого он приехал сюда.

Бонд подошел к окну, раздвинул красные плюшевые шторы, и перед ним открылась одна из самых знаменитых и прекрасных панорам мира - справа виднелась спокойная гладь залива Золотой Рог, слева - волны Босфора, а между ними - уходящее вниз море крыш, высокие минареты и мечети Пера "В конце концов, - подумал он, - выбор оказался не таким уж плохим. Одна панорама может с лихвой компенсировать укусы клопов и прочие неудобства".

Минут десять Бонд стоял, не в силах оторвать взгляда от сверкающих вод пролива, отделяющего Европу от Азии, затем подошел к телефону и заказал завтрак. После этого он принял прохладный душ и терпеливо выдержал мучительную процедуру бритья холодной водой, надеясь, что завтрак окажется съедобным.

Завтрак превзошел все ожидания. Простокваша в голубой фарфоровой кружке была с желтоватым оттенком и густая, как сметана. Инжир - зрелым и мягким, а кофе - черным как смоль и свежемолотым. Бонд придвинул стол к открытому окну и позавтракал, глядя на проплывающие вдали пароходы и пересекающие водную гладь каики. Интересно, подумал он, как пройдет его встреча с Керимом и есть ли для него свежие новости?

Ровно в девять утра элегантный "роллс-ройс" бесшумно подкатил к подъезду гостиницы и повез Бонда через площадь Таксим, оживленные улицы Истиклала и мост Галата Бридж, переброшенный через Босфор, обратно в Европу. Огромный автомобиль пробирался по мосту среди бесчисленного множества повозок и велосипедов, обгоняя трамваи и расчищая себе дорогу могучим ревом воздушного гудка, на резиновый баллон которого то и дело нажимал шофер. Наконец они съехали с широкого моста, и перед ними открылась старая европейская часть Стамбула с тонкими минаретами, вонзающимися в голубое небо, подобно копьям, и куполами древних мечетей, напоминающих огромные выпуклые груди. Все это походило на иллюстрации к "Тысяче и одной ночи", но Бонду, видевшему европейский Стамбул из-за грохочущих трамваев и огромных реклам, протянувшихся вдоль улиц, город напомнил когда-то прекрасные декорации, выброшенные теперь за ненадобностью современной Турцией и замененные бетоном и сталью безликого прямоугольника отеля "Стамбул-Хилтон".

Тем временем автомобиль свернул на узкую, мощенную булыжником улицу, и остановился перед крытым крыльцом.

Из сторожки вышел коренастый охранник, одетый в потрепанные куртку и брюки цвета хаки, улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Затем открыл дверцу автомобиля и жестом предложил Бонду выйти. Повернувшись, он вошел в сторожку, открыл внутреннюю дверь, и они пошли по небольшому дворику, покрытому аккуратно уложенным гравием. В центре двора рос старый искривленный эвкалипт, под которым деловито сновали два белых голубя. Городской шум остался далеко позади. Во дворе было спокойно и тихо.

Они пересекли дворик, открыли еще одну маленькую дверь и Бонд оказался в огромном сводчатом складе с высокими круглыми и пыльными окнами. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь них, освещали длинные ряды ящиков и пакетов. Пахло специями, кофе, а когда Бонд, идущий вслед за охранником, приблизился к середине склада, то оттуда донесся запах мяты.

В дальнем конце огромного хранилища находилась платформа, возвышающаяся над полом и окруженная балюстрадой. Там за письменными столами сидели молодые мужчины и женщины и что-то писали в толстых старомодных бухгалтерских книгах. Эта картина словно была иллюстрацией к романам Диккенса. Бонд заметил, что на каждом столе рядом с чернильницей лежали допотопные счеты. Ни один из служащих не поднял взгляда, когда он проходил мимо, лишь из-за стола в самом углу встал высокий смуглый мужчина с твердым, будто высеченным из гранита лицом и неожиданно яркими синими глазами. Он Улыбнулся, знаком отпустил охранника и провел Бонда к Двери в стене склада. Постучался, не ожидая ответа, распахнул ее, впустил Бонда и тут же закрыл дверь.