Ян Флеминг - Жизнь дается лишь дважды

А теперь последний рывок!

Держа оружие в руках. Бонд подобрался к двери. Ни звука не было слышно за нею. Но охранник ведь кому-то поклонился. А, черт с ним! Наверное, из уважения к духу Хозяина. Бонд тихо, но решительно распахнул дверь и ворвался в комнату, готовый к атаке.

Встретил его совершенно пустой безликий проход, длиной футов в двадцать, тускло освещенный висящей в центре масляной лампой. Пол, как и повсюду, был хорошо натерт. "Поющий пол"? Нет, под шагами охранника он не скрипел. Но из-за двери впереди слышались звуки музыки. Это был Вагнер, "Полет Валькирий". Спасибо, Блофелд, отличное прикрытие. И Бонд бесшумно двинулся вперед.

Все произошло мгновенно. Бонд ступил на середину прохода и, как на детских качелях, все двадцать футов пола неслышно повернулись на оси, и Бонд, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь, полетел, размахивая руками, в черную пропасть! Охранник! Вот зачем ковырялся он за дверью! Устанавливал рычаг ловушки классического каменного мешка древних замков. А он, Бонд, прошляпил! Как только он слетел с края наклонившейся платформы, истерически заверещала охранная сигнализация. Мельком Бонд успел заметить, что платформа, освободившись от его веса, стала на место, почувствовал страшный удар и потерял сознание...

По черному туннелю Бонд с трудом всплывал к спящему пятнышку света. Кто это его лупит, за что? Он нашел два "аваби", чувствовал острые кромки грубого панциря в своих руках. Чего еще хочет Кисси?

- Кисси, - пробормотал он, - прекрати. Перестань, Кисси.

Пятно света увеличилось, превратилось в покрытый соломой пол, где он лежал, скорчившись, и кто-то ладонью хлестал его по лицу. Раз! Раз! Каждый удар отзывался в голове пронзительной болью. Бонд увидел перед собой борт лодки и попытался, приподнявшись, ухватиться за него. Он показал "аваби", все в порядке, и попробовал забросить их в бадейку. Сознание вернулось, и он увидел две горсти соломы, рассыпавшиеся по полу. Удары прекратились. И зрение возвращалось, нечеткое, сквозь дымку боли. Смуглое лицо. Узкие глаза. Коно, охранник. И еще один держит фонарь. Он все вспомнил. Какие там "аваби"! Какая Кисси! Все провалилось! "Шимата!" Допрыгался! Тигр! Щелкнул замок, и Бонд окончательно пришел в себя. Спокойно, ты глухонемой. Шахтер-японец из Фукуока. Вот справка. Черт с ней, с головой. Кости целы. Не дергаться. Бонд ощупал себя. Да он же совершенно голый, если не считать коротеньких трусов от костюма "ниндзя". Он низко поклонился и выпрямился. Коно, рука на расстегнутой кобуре, что-то грозно пролаял. Бонд, слизывая кровь с разбитой губы, тупо смотрел на него пустыми глазами. Коно вытащил небольшой пистолет, махнул рукой. Бонд опять поклонился, бросил беглый взгляд на камеру, в которую он свалился и, вслед за невидимым охранником с фонарем, вышел наружу.

Ступени, коридор, дверь. Коно шагнул вперед и постучал.

И вот Бонд стоит в середине маленькой, уставленной книгами, комнаты, а второй охранник выкладывает на пол его комбинезон и содержимое карманов. Совершенно недвусмысленное.

Блофелд в великолепном черном кимоно с золотым драконом стоял у камина с раскаленной жаровней. Это был он собственной персоной: высокий открытый лоб, тонкие яркие губы, прикрытые густыми седеющими усами, приспущенными на концах, как у мандарина, грива седых, а ля мосье граф де Блювиль, волос, черные провалы глаз. А рядом, завершая картинку отдыхающей после обеда семейной пары, сидела Ирма Бунт, в полном облачении высокопоставленной японской леди, с вышивкой на коленях, ждущей, когда ею займутся руки хозяйки - после того, как разберутся с неожиданно возникшей помехой. Пухлое квадратное лицо, тугой пучок серых волос, светло-карие, почти желтые глаза.

- Господи, - вяло подумал Бонд, - вот же они. Только руку протяни. Не ошибись я, были б уже трупами. Может не все еще потеряно? Как же трещит голова!

Длинный меч Блофелда стоял у стены. Он взял его и вышел на середину комнаты. Кончиком меча ковырнул вещи Бонда, подцепил черный комбинезон. Спросил по-немецки:

- Что это такое, Коно?

Начальник охраны отвечал тоже по-немецки. В голосе его звучала тревога, и он с каким-то уважением переводил взгляд с Бонда на хозяина:

- Это костюм "ниндзя", герр доктор. Эти люди знают тайное искусство "нинюцу". Они скрытно передвигаются, становятся невидимыми, убивают без оружия. В Японии их боятся. Это очень древнее искусство, и я не знал, что они еще существуют. Этого человека, без сомнения, послали убить вас, милорд. И если бы не ловушка...