Эля Хакимова - Комната страха

Ева смотрела из окна на вымокший и от этого еще более потемневший собор, на черную воду в канале и думала, что вот он, наверное, и есть конец ее спокойной жизни. До этого момента Ева не осознавала, насколько счастлива была вдали от шумной родни, их забот и волнений. Ей пришла мысль, что она, как и этот старый собор, пограничное создание, не принадлежащее ни ночи ни дню, ни жизни и ни смерти, – нейтральный наблюдатель.

Она проверила свой почтовый ящик, напрасно попыталась отработать присланные документы – очередное задание из конторы. Прочла несколько писем от людей, с самого начала их знакомства принявших как должное редкие ответы от Евы, еще более редкие звонки и уж совсем нечастые встречи с ней. Наконец, утомленная бессонной ночью, решила передохнуть, в надежде уснуть хоть ненадолго до приезда Виолы. Она зарылась поглубже под одеяло и, как ни странно, мгновенно провалилась в омут сна.

Что-то случилось – это она поняла сразу. Ева никогда раньше не замечала чужого присутствия в своем внутреннем пространстве – Дом, хотя и не изведанный до конца, имевший еще множество комнат и темных закоулков, всегда принадлежал только ей. До сих пор. Заглянув первым делом в Кабинет, Ева ужаснулась переменам. Белые стекла были разбиты, девственная чистота стен опорочена разводами и грязными потеками черной жижи, издающей непереносимое зловоние. И повсюду следы босой человеческой стопы и трехпалой птичьей лапы – пунктиром пересекающихся линий. Съежившись от страха, она стала искать дорогу обратно. Не узнавая изменившихся лестниц и коридоров, Ева все больше теряла контроль над собой.

Почти на грани истерики она вдруг набрела на доселе незнакомую территорию. Зайдя в первую же дверь, Ева оказалась в комнате, стены, пол и потолок которой были сделаны из зеркал. Слишком много зеркал – вспомнилось ей о ресторане, в котором она ужинала с Максом. Оглушительно хлопая крыльями и издавая отвратительное надрывное карканье, черным ворохом взметнулась ворона. Она беспорядочно бросалась по комнате от стены к стене, билась о зеркала, которые многократно умножали ее отражения, и, наконец, в последнем порыве, обезумев, бросилась к Еве. Девушка выплеснула крик, застрявший в горле, и мгновенно перенеслась в другое место.

С бешено бьющимся сердцем она очутилась в месте, которое хорошо знала. Комната Страха за много лет с последнего посещения не изменилась. Те же стены, выложенные из серого камня, от сырости поросшие зеленым мхом; тусклый свет, лениво сползающий сверху грязно-серой вязкой массой. В тишине отчетливо слышался размеренный звук капающей воды. Эхо торопливо улетало вверх по колодцу, как дым в трубу.

Остановившееся время завороженно разглядывало каждую каплю. Подождав немного, по опыту зная, насколько непонятным становится время в этой комнате (да и во всем Доме оно меняло свою сущность кардинально), Ева села на каменный пол, покрытый мягким ковром из толстого слоя пыли и мусора.

Ожидание затягивалось. Никогда раньше у Евы не получалось размышлять в этой комнате. Эта мысль пронзила ее, причинив почти физическую боль, девушку охватил уже не просто страх. Это был леденящий душу ужас. Ева посмотрела наверх.

Заслонив свет, отбрасывая гигантские тени, оттуда, свесив головы над краем колодца, смотрели Марфа и Сеньора. Переглянувшись, они весело сверкнули глазами и кивнули друг другу, оскалив зубы в безумной улыбке. И тут, как будто только с их высочайшего разрешения, Ева проснулась.

Овонили в дверь. Бросив взгляд на часы, Ева поняла, что за ней приехала Виола. Медленно подняв руку ко лбу, она прикоснулась к холодной, влажной коже. Настойчивые звонки продолжались, к ним добавились трели телефона. Видимо, Виола теряла терпение.

– Боже, боже! Как ты меня испугала! Я уже думала, что ты куда-нибудь сбежала, лишь бы не ехать со мной сегодня, – локомотивом ворвалась в квартиру Виола. Она с упоением переживала ужас несбывшегося предположения. Наконец, оглядев бледную Еву, так и стоявшую в открытых дверях, Виола смягчилась: – Ну, не грусти ты так. Никто не будет донимать тебя или мучить. В конце концов, мы же все тебя любим. Честное слово, ты ведь не на каторгу и не в пыточную камеру идешь!

Они спустились к машине Виолы. Усевшись на заднем сиденье, Ева, под убаюкивающий щебет матери, стала смотреть на пролетающие мимо дома и улицы. Потрепанная, видавшая виды старая машина Виолы, прытко рванув с места, катилась по мокрому городу в сторону залива.