Эля Хакимова: Комната страха

Нa автоответчике ее дожидалось сообщение: «Ева, детка! Давно не видела тебя. Не желаешь навестить свою престарелую родственницу?»

Этот властный и тихий голос Ева помнила с раннего детства. Уже тогда он был таким же надтреснутым, как ваза в пыльном чердачном буфете огромного загородного дома, со временем ставшего резиденцией бабушки Александры.

Спокойствие как рукой смахнуло. От своих родственников Ева старалась держаться еще дальше, чем от остального человечества. С детства замкнутый и неприветливый характер заставлял ее общаться с людьми как можно меньше. Одиночество не тяготило ее, зато склонность к созерцательности рано развила в ней наблюдательность.

С большинством родственниц Ева не виделась годами, проживая с ними в одном городе. Тем не менее заботами мамы сведения о ее жизни исправно доставлялись всем членам семьи. Бабушку Александру она не видела уже много лет, с тех пор как перестало быть обязательным проведение летних каникул в загородном доме, что на протяжении трех последних столетий считалось в семье одним из непременных условий воспитания здорового потомства.

Озадаченная сверх всякой меры, Ева соображала, как именно ей поступить. Должна ли она тотчас ехать в старый дом? Или она может сделать это, когда ей будет удобно? Лучше, конечно же, никогда… Вдруг удастся отделаться и послать с визитом Виолу? Задумавшись, Ева вздрогнула от неожиданности, когда зазвонил телефон.

– Дорогая моя, будь готова – завтра к шести я за тобой заеду. Постарайся поприличнее одеться. Все-таки Александра уже старенькая, сама понимаешь, не особенно следит за современной молодежной модой. Прошлый раз Марфа ее чуть не прикончила своими татуировками. Слава богу, ты у меня не такая! Но бедную сестру мою просто жалко, – без капли сожаления в голосе тараторила Виола, – иметь такую дочь! В чем дело, почему ты молчишь? Алло, алло, я тебя не слышу!

– Все в порядке, ма! Я тебя слушаю. – Собственно, все вопросы разрешились сами собой. – А мне обязательно туда ехать?

– Да, – сурово проигнорировала просительно-раздраженные нотки в голосе дочери родительница. – И вообще, я не понимаю, в кого ты уродилась такая… такая дикая?! Человек не должен жить один. У тебя великолепная, замечательная семья, а ты избегаешь ее. Это глупо и безответственно, в конце концов!

– Ну хорошо, хорошо. Я еду. Не понимаю, что ей от меня понадобилось.

– Возможно, она по тебе просто соскучилась, – ядовито предположила Виола.

– Ты ведь наверняка что-то знаешь!

– Нет, я ничего не знаю, – в некотором замешательстве от собственного признания проговорила мать, – и никто ничего не знает, уж поверь мне, я навела справки. Честно говоря, сама сгораю от нетерпения, – простодушно призналась она.

– Понятно. Спокойной ночи, ма.

Виола, судя по всему, продолжала еще говорить, когда Ева решительно опустила трубку. Тут же раздался еще один звонок. Секунду подумав и решив, что вряд ли Виола снова так резво наберет ее номер, Ева ответила.

– Салют-салют! – зазвучал голос Марфы, неизменно доброжелательный и бодрый. Она всегда несколько манерничала (пережитки прошлого, когда считалось, что представители богемы разговаривают иначе, чем нормальные люди), растягивая гласные, вставляя словечки из лексикона узких специалистов в какой-нибудь редкой области или ставя ударение в словах так, как это делают только иностранцы.

– Привет, – несколько напряженно ответила Ева. Обе помолчали.

– Ну что, готовишь распятие и осиновый кол?

– Ха-ха-ха, – без всякого выражения изобразила Ева, – тебя тоже?

– Да я уже отстрелялась.

– Интересно. Действительно что-то серьезное?

– Как сказать… – Голос Марфы теперь стал более естественным. За дурашливыми нотками пряталась усталость, что было на нее не похоже. – Я просто хотела убедиться, что ты едешь.

– У меня есть выбор?

– Как раз у тебя-то он и есть. Как всегда.

– Марфа, я ничего не понимаю. Честно говоря, и не хочу. Эти загадки меня раздражают, и я не желаю в них разбираться. Почему бы вам всем не оставить меня в покое? Прости, я не хотела говорить с тобой так резко, – и после паузы добавила уже спокойнее: – Именно с тобой меньше всего.

– Я знаю, ты можешь опять на месяцы, если не на годы, закрыться или вовсе исчезнуть. Но я тебя прошу, не уходи от нас сейчас. Это нужно мне. – На последнем слове Марфа сделала ударение.