Чингиз Абдуллаев - Отравитель

– Не больше, – попросил Дронго, – я очень беспокоюсь, что неизвестный нам организатор убийства Вилаята Ашрафи решит, что мы слишком близко к нему подобрались, и снова выкинет какой-нибудь невероятный фортель. Нужно все проверить очень быстро.

– Быстро не получается, – возразил Эдгар, – это элитный дом, и его жильцам не очень нравится, когда их проверяют. Они предпочитают не давать сведения о себе даже охранникам дома.

– И тем не менее сутки, – попросил Дронго, – я думаю, что можно узнать, кто там живет, если выйти на руководителей строительной компании, эксплуатирующей этот дом. Плата за газ, свет, воду всегда бывает очень конкретной и на физическое лицо. Ты меня понимаешь?

– Мы так и делаем. Проверяем через эти ведомства.

– Правильно делаете. До свидания.

Он положил телефон. Немного подумав, снова поднял аппарат, набирая знакомый номер адвоката Мусы Халила.

– Добрый вечер, господин адвокат, – начал он, услышав голос Мусы Халила, – как вы себя чувствуете?

– Не очень хорошо, – признался адвокат, – эта холодная мерзкая погода действует на меня угнетающе. Вы посмотрите на улицу, там началась настоящая метель. И как они могут жить в таких ужасных условиях.

– Некоторые народы живут в условиях вечной мерзлоты, – напомнил Дронго, – и не понимают, как можно жить в условиях вечной пустыни и не сойти с ума. У каждого свои заморочки. Одни привыкают к небывалой жаре, другие – к постоянному морозу. У нас в Баку при минусовой температуре часто замирает город, даже если температура не очень низкая. Зато при сорокаградусной жаре я чувствую себя прекрасно, хотя любой мороз или снег выводят меня из состояния равновесия. А вы выходец из Иордании. Там, по-моему, вообще никогда не бывает снега, зато жаркое солнце светит почти десять месяцев в году.

– Именно поэтому я и не люблю морозной погоды. Есть какие-нибудь новые сведения?

– Да, – ответил Дронго, – но нам нужно будет завтра обязательно увидеться. Нужно переговорить.

– Тогда завтра в офисе нашей компании, – согласился Муса Халил. – Я приеду к десяти часам утра. Сумеете добраться?

– Постараюсь. И найдите мне домработницу, которая убирала в квартире погибшего.

– Найдем, конечно. Но учтите, что ее уже допрашивали раз пять. Сначала дознаватели из полиции, или милиции, как здесь называется. Потом следователи из прокуратуры, офицеры из ФСБ. И, наконец, наш специалист из Голландии. Она пожилая женщина с большим давлением, ей нельзя столько волноваться.

– Ничего, я постараюсь закончить свой допрос в максимально сжатые сроки. И еще одна просьба. Не отпускайте завтра никуда секретаря Крастуева. Кажется, Ларису Анатольевну. Мне нужно выяснить у нее некоторые детали происшедшего.

– Она будет на работе. У вас все?

– На сегодня все.

– Тогда учтите, что мне очень не нравятся ваши методы расследования, – сразу заявил адвокат. – Насколько мне удалось узнать, вы отправились вместе с Тауфиком Шукри в публичный дом, где якобы бывал господин Вилаят Ашрафи. Я обязан вас предупредить, что вы идете по ложному пути, господин Дронго. Наш вице-президент никогда и ни при каких обстоятельствах не посещал подобных заведений. У него не было никаких связей с подобными лицами и не могло быть.

– Не сомневаюсь, – успел пробормотать Дронго, – он ездил туда просто на экскурсию.

– До свидания, – бросил трубку Муса Халил.

– Сукин сын, – выругался Дронго, – посмотрим, что будет завтра и как он станет выкручиваться.

Утром он приехал в офис компании, где встретился с Крастуевым. Николай Савельевич был явно не в духе. Мало того, что за прошедшие три месяца так и не удалось найти убийцу вице-президента компании, но не удалось даже понять причины этого загадочного преступления. Оставалось сделать самое невероятное предположение, что Вилаят Ашрафи сам отравился каким-то непонятным и неизвестным ядом. Но причин для расстройства была куда больше. Общий экономический кризис, уже вызвавший невиданную за последние десять лет девальвацию рубля, подобрался и к их компании. Он получил указание из Каира сократить персонал компании на двадцать процентов и теперь сидел перед списком сотрудников, мучительно соображая, кого следует сократить и уволить.

Он привык работать в дружном коллективе, и в массе своей это были люди, которых он сам привлек к работе в компании, с которыми сотрудничал уже много лет. И теперь ему приходилось принимать нелегкое решение об их увольнении. Он не знал, как ему поступить. Можно сократить всех уборщиц, курьеров, помощников и секретарей. Но без них работа не будет полноценной. А сокращать опытных инженеров-строителей, конструкторов и проектировщиков ему очень не хотелось. Как рачительный хозяйственник, он понимал, что после кризиса подобных сотрудников ему уже не найти. Но что станет после кризиса, не знал никто. А увольнять нужно было уже сейчас. Когда ему доложили о приезде Дронго, он недовольно отложил бумаги. Только этого непонятного эксперта ему сейчас и не хватало. Голландец пошел привычным путем, он опрашивал всех сотрудников головного офиса, беседовал со всеми, кто знал погибшего. А этот ведет себя как-то странно, даже не разговаривает с сотрудниками, словно ему и не интересно их мнение по поводу случившегося. Может, у этого типа и свои собственные методы расследования, но они явно не нравились Крастуеву.