Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив

Римма Михайловна спокойно ответила:

– Достоинства человека определяются ни его родословной, не толщиной его кошелька, и не нынешним социальным статусом, а уважением к родителям. А у вас с этим, уважаемый зятек, похоже, дефицит.

После такого заявления, не только черная кошка пробежит меж близкими людьми, но и пропасть между ними разверзнется.

Значит, я для нее нечто вроде морального урода. О, шиза, маркиза. Хотелось бы посмотреть на других женихов, подумал Рюрик, и напрочь вычеркнул тещу из своей жизни. Еще тогда, на время, он переселился к себе на Тишинку, где у него была комната.

А по нынешним временам и на дачу, построенную на его деньги, практически не ездил. Страсть, которая свела его с Клавдией, давно угасла. Рюрик последнее время тяготился семейной жизнью. Кирюшка только его и удерживал. Дело медленно, но верно шло к разводу.

И вот сейчас, когда врачи объявили, что ему уже поздно делать операцию и в лучшем случае осталось жить месяц, полтора, Рюрик Скударь решил проинвентаризировать прожитую жизнь.

Рюкзак великих свершений и добрых дел оказался не то что тощим, а вообще пустым. Похвастать было нечем. Так суета сует. Вот только и успел Кирюшку на свет произвести, род продолжить. А будет ли он помнить меня и носить мою фамилию, это еще вопрос. Клавдия с тещей постарались, хорошо настроили его против отца. Парень рычит и огрызается. Или это у него переходный возраст, он как молодой львенок утверждает себя?

Скударь задумался. Сам он родился и вырос на Северном Кавказе, в станице выросшей из небольшого укрепления на Кубанской кордонной линии. Запорожская сечь была переселена Кубань. Край был чудный, богатый, полный надежд, обещавший и дававший довольную и независимую жизнь. С птичьего полета станица казалась расположенной в блюдце с отбитым краем. Хорошее было детство. Сам он был младшим в многодетной, большой семье.

Они рано остались без матери. Отец, степенный казачина старообрядческого толка, другую женщину в дом не привел, хотя ходил по товаркам. Спасибо ему за это. И спасибо за то, что всем семерым детям дал высшее образование. Последним, отслужив в армии из родного гнезда вылетел Рюрик. Отец, уважаемый в станице бригадир виноградарей, надев парадную гимнастерку с орденами, пошел его провожать на вокзал. Стояли в стороне, ждали пока подойдет поезд.

– Я перед вашей матерью чист! Последнего, на ноги поставил. Ты уж сынок, дальше сам двигай, учись, не подкачай. Чем смогу, помогу. Мать мечтала видеть вас всех студентами. Не удалось ей порадоваться.

Рюрик как раз сдавал первую сессию, когда позвонил старший брат.

– Отца больше нету. Приезжай.

Не получалось у него уехать в тот день.

– Я на девять дней приеду! – помолчав, сказал Рюрик брату. Потом он казнил себя за это всю оставшуюся жизнь. С отцом не приехал попрощаться.

Богатый на родственников Рюрик не испытывал к родным братьям и сестрам того теплого чувства, которое связывало его с отцом. Он мог о них и год, и два не вспоминать, пока не приходила весточка или письмо.

Легко шел по жизни Рюрик. Женился вроде по любви, а вроде и по мелкому, но расчету. Себе Рюрик говорил, что женился он по страсти. В Москве надо было оставаться после университета. Вот он и взял себе в жены дочку директора небольшого закрытого КБ, который сдуру, выбил зятю отдельную комнату. Имея собственное жилье в центре Москвы, на второй год после женитьбы, Скударь стал коллекционировать случайные связи. Как-то так получалось, что все его знакомые оказывались в основном из сферы услуг. То директриса магазина, то ее замша, то кладовщица, то кассирша, то портниха, то парикмахерша.

Просматривая сейчас свою телефонную книжку, он неожиданно сделал вывод, что его нынешняя теща-грымза в общем-то была права. В содержательном плане, он был как пустой орех, сверху твердая скорлупа, а внутри труха, гнильцо. Неприятно сознавать и давать себе объективную оценку, да никуда не денешься.

Скударь, после страшного известия, все последнее время смотрел на себя как бы со стороны. Что он тут делает рядом Клавдией? Что у них общего? Постель? А еще?

И вдруг ему несказанно захотелось увидеть ту, свою первую, единственную, пахнущую весной и солнцем любовь. Он набрал номер ее телефона. Вдруг она возьмет трубку, вдруг номер не изменился, вдруг она его не забыла? Хоть голос ее услышать напоследок.

– Алло! Говорите!

Рюрик чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств. Это был ее голос, воркующий, обволакивающий, проникающий в душу. Облизав пересохшим языком, дрогнувшие губы он глухо произнес: