Дмитрий Щеглов - Рояль в кустах

Ван Ваныч нехорошо улыбнулся и пообещал:

– Разберемся!

Наташка склонилась над ухом матери и что-то ей шепнула, бросив быстрый взгляд в сторону Алексея Тихонова и Лизы. Женщины засуетились с посудой, а оставшиеся в гостиной мужчины, за исключением вышедшего старого Шпака, в порядке старшинства сели за стол; генерал Ван Ваныч, вслед за ним капитан Кузьма Кафтанов, остался стоять только Алексей Тихонов.

– Что стенку подпираешь, как приговоренный к расстрелу, – сказал ему Ван Ваныч. – Садись, в ногах правды нет. Как тебя, говоришь, звать?

– Алексей Тихонов!

– А где твои документы?

Алексей бросил мимолетный взгляд на Лизу и, стоя у стены, стал рассказывать:

– Я из деревни, из Карловки. Глухая деревушка, почти никого в ней не осталось, несколько стариков доживают свой век, да еще мы, Тихоновы; я, мать и два брата меньше меня. От центральной усадьбы восемь километров. Места у нас красивые, пять прудов рядом. В Подмосковье, такие как у нас пруды называются озерами, каскадом они сделаны. От плотины до плотины пять километров, а бывает и больше. В прошлую зиму это и случилось. Помните зима, какая была снежная? Вот так же вот, под Новый год дорогу от нас до Мамонтовки всю замело, ни пройти, ни проехать. Метель мела три дня подряд. На четвертый день пришли соседи, старики, попросили дорогу расчистить, да и братьям в школу надо ходить. Нельзя же от мира отрезанным быть.

В гостиной стояла удивительная тишина.

– Пошел я напрямик, на лыжах к председателю колхоза на центральную усадьбу, он у нас тот же, только колхоз переименовали, он теперь ООО «Ветерок» называется, и попросил дать трактор, дорогу очистить. Думал, не даст. Прошлую зиму не дал. А он как услышал, зачем я пришел, так сразу мне «Кировец» пообещал, и позвонил в гараж механику, выдай, мол. Тот меня отлично знает. Знает, что я грамма в рот не беру и открывает ворота. Езжай. Ну, раз такое дело, я решил все дорожки, какие только есть прочистить. Разогнался с первой на пятую скорость и лечу к себе в Карловку. Дорогу – то я знаю отлично. Вижу, что на открытых местах сугробы двухметровые понадувало. Так я их прямо на скорости в стороны разбрасывал. Чем выше скорость, тем дальше снег летит. Пол дороги прочистил, лечу дальше и вдруг… страшнейший удар.

Я грудью об руль ударился, трактор стал. Кое-как пришел в себя, не пойму в чем дело. Смотрю, а я в кювет иномарку завалил. Да так хорошо, я ее скребком саданул, что она в гармошку чуть не превратилась. Вылез, посмотрел, людей в ней нет, думаю и то ладно, повезло. А я до метели домой возвращался по этой дороге. Никого на ней не было, откуда ее занесло? Что делать не знаю? Дело– то теперь прошлое. Мне бы вернуться в Мамонтовку к председателю и рассказать, как все было на самом деле, а я, дурак, взял да и толкнул иномарку еще дальше, и снегом засыпал. Как страус, голову в песок сунул, думал, не найдут.

Дорогу прочистил, Кировец на место поставил. Дней через десять приехали!

– Кто?

– Кто на ней ездил. Крутые. Наложили контрибуцию, двадцать штук. И еще добавили, что это по-божески, поскольку без процентов. И срок дали на выплату, два года.

– А ты бы сказал, что это не ты! – вмешалась Натуська.

– Я– то сказал, но кроме меня никто Кировец не брал на Новый год. А на скребке деталь от машины нашлась. Все улики против меня. Посоветовал хозяин машины мне ехать в Москву, мол, с моими талантами через пол года от клиентов отбоя не будет.

– Что за таланты такие, сумочки резать? – спросил Ван Ваныч? Алексей Тихонов сумрачно ответил:

– Нет! Я ведь своими руками избу поставил. У меня такие резные наличники. Из области приезжали, срисовывали. Не дом, а игрушка. И мебель своими руками собрал, а одну комнату превратил в сад. Все из дерева у меня выпилено, и гроздья винограда, и воробьи, и райская птица. Когда ваш покойный сосед выбирал мастера себе на ремонт, я показал ему фотографию своего дома. Так мы и сладились. Вы, – Алексей кивнул на Натуську с мамой Фимой, – видели, что я ему там сделал. Но это так, халтура.

– А нам нравится! – в два голоса воскликнули мать и дочь.

– Ты вроде бы начал про документы, – напомнил ему Ван Ваныч, – а съехал на собственную рекламу. Ты присядь, что ли! Не на допросе пока!

– Вот потому и стою!

Алексей ни разу не переступил с ноги на ногу стоя посередине гостиной. Кто когда-нибудь стоял в почетном карауле, тот знает, как это трудно дается. Можно лишь незаметно размять кисти рук и пошевелить пальцами ног. Даже севшую муху не сгонишь с носа. Он продолжил рассказ: