Марина Серова - Круто закручено

– Да нет, никуда она не отвлекает. Просто вздорная бабенка, зацикленная на высокой морали. Такое случается с людьми, если у них в детстве в семье было неблагополучно. Травма остается на всю жизнь. Они обычно хотят быть немножко святыми в этом грешном мире.

Я попыталась представить себе святую Клавдию с нимбом над головой, но ничего у меня не получилось.

– Ну уж на святую она совсем не похожа.

– А ты откуда знаешь? Ты что, много святых встречала?

– Нет, не встречала, только на иконах.

– То-то, что на иконах… А вообще, Танька, с тобой в последнее время разговаривать стало совершенно невозможно. Тебя о деле спрашиваешь, а ты черт знает о чем говоришь. Чего это ты вдруг об иконах завела? У нас два убийства висят, а ты о каких-то иконах.

Говорить Мельникову о том, что это он начал, заговорив о святости госпожи Черновой, а об иконах уже потом пошло, не имело смысла. Он в своих огрехах никогда не признается. Поэтому я покорно вернулась к нашим баранам.

– Мне кажется, что-то проясняется. Причем, думаю, самое непонятное нам место проясняется. Мы все не могли понять, зачем Чернов после работы еще два раза в свою фирму приходил. А это не Евгений возвращался на работу, а Сергей являлся под видом брата.

Про тетрадь в красной обложке я Мельникову напоминать не стала. Тетрадь – дело отдельное, ею я сама занимаюсь…

– А после того, как он приходил, пропали документы, – закончил за меня Мельников.

– Потом начали заметать следы, – добавила я. – А следы ведут в фирму «Менделеев». То, что Сергей связан с ней, – это факт, хотя доказать мы его сейчас не можем. Надо узнать, с кем он там встречался. Может быть, жена знает?

– Надо поспрашивать, – согласился Мельников. – Женщины обычно знают много, больше чем им положено. И надо искать подходы к этой фирме. Ты, Танька, все, закругляйся, считай, здесь твое дело закончено. С фирмой копаться не один день придется. Я туда своих ребят пошлю, так что ты не лезь. Занимайся своими делами.

Оно, конечно, верно, мне своими делами надо заниматься. А если команда Мельникова возьмется за «Менделеева», мне там вообще делать нечего. А вот тетрадь найти – как раз моя забота. Так что совсем бросить эту фирму я не могла. Мне следовало быть в курсе работы мельниковской команды.

– А если что раскопаешь, ты мне скажешь? Я ведь теперь, как пострадавшая от нашествия покойников, в этом деле свой личный интерес имею. Да и кое-какую пользу я вам все-таки принесла…

– Польза от тебя, Танька, конечно, не особенная. Пустячная, я бы сказал, от тебя польза.

Ох, и нахал же он все-таки, Андрей Мельников. Это от меня-то польза пустячная!

– А Чернова кто вам опознал? – не выдержала я и вылезла с упреком.

– Разве что Чернова… Хотя мы бы и так через денек узнали, кто он такой. Но как потерпевшая заслуживаешь, – согласился Мельников.

Вот и хорошо, что он будет держать меня в курсе дела. На большее я и не рассчитывала. Может, я через его ребят и до тетради доберусь.

– А мне, пожалуй, теперь надо вызвать эту, как ее, – Мельников посмотрел в свои записи, – Лебедеву Галину Васильевну…

Мне тоже интересно было посмотреть на Лебедеву. Особенно после того, что Чернова о ней рассказала. Так что я осталась, подождала, пока ребята съездили за ней.

Лебедева, в отличие от Черновой, оказалась стройной и подтянутой. Чувствовалось, не то чтобы она следила за фигурой, просто и конституция такая, и образ жизни такой, что не разжиреешь. Сорокалетняя брюнетка, выглядевшая, что у брюнеток бывает не часто, несколько моложе своих лет. Глаза у нее были острые, черные, взгляд пристальный, губы слегка подкрашены, платьице не дорогое, но аккуратное и очень приличного фасона. В общем, сорокалетняя женщина во всей красе. Ее бы как следует приодеть, причесать да макияж хороший навести, она бы смотрелась совершенно великолепно. Во всяком случае, не такая квашня, как жена Евгения Чернова.

Мельников объяснил, зачем ее пригласил. А она не то чтобы разреветься – даже слезинки не уронила. Только нижнюю губу прикусила, и в глазах боль застыла. Держалась она хорошо. Позавидовать можно. И, кажется мне, квашня эта, госпожа Клавдия, зря на нее клепала.

– Я так и чувствовала: что-то случилось. Вчера Сергей ночевать не пришел. Это, сколько вместе живем, первый раз. У меня душа изболелась. Убили, значит…

– Не знаете, кто бы это мог сделать? – задал стандартный вопрос Мельников.

Тот еще по своему остроумию вопросик. Ведь если бы жена знала, кто убил ее мужа, то с этого и разговор начала бы. Но именно этот вопрос положено задавать в первую очередь. Мельников, человек далеко не глупый, и сам понимал, что вопрос идиотский, но многолетняя работа в милиции накладывает отпечаток.