Дик Фрэнсис - Смертельная скачка

Время шло. Было слишком холодно, чтобы думать.

- Я рассказал отцу по дороге на скачки о пакете Боба Шермана, неожиданно продолжил Миккель. - Отец взял меня к себе в машину. Я рассказал просто так, чтобы о чем-то поговорить, а вдруг отец заинтересуется. Но он ничего не сказал. Он никогда ничего не говорит. Я никогда не знаю, о чем он думает.

- Я тоже, - вздохнул я.

- Я слышал, люди рассказывали, что он кажется очень добрым, когда собирается сделать ужасно жестокую вещь. Когда я был маленький, то первый раз услышал.

- К вам он тоже жестокий?

- Нет. Только.., холодный. Но он мой отец... Мне хочется рассказать вам... Но я не могу.

- Ладно.

Прошло очень много времени, но Миккель не спал: мрачные мысли не давали ему покоя. Дыхание и постоянное ерзанье внутри кокона выдавали состояние мальчика.

- Мистер Кливленд? Вы не спите?

- Дэйвид, - поправил я.

- Дэйвид, вы думаете, он послал этих людей убить меня?

- Нет. Так я не думаю.

- Он сказал им, куда ехать. Он послал их в Финсе. Он велел Арне Кристиансену поехать в Финсе. И этим двоим тоже.

- Да, - подтвердил я, - он прислал их сюда. Но скорее всего они сказали правду. По-моему, он велел им вывезти вас из страны после того, как они разделаются с Арне. Но у них больше силы, чем мозгов, и они грубо сработали: позволили вам увидеть, как расправляются с Арне. Арне единственный, кто мог бы в суде дать решающие показания против вашего отца. Я полагаю, что Пер Бьорн Сэндвик достаточно безжалостный человек, чтобы приказать им убить Арне.

- Но почему? Почему вы так считаете?

- Потому что он посылал этих двоих убить меня тоже.

Я рассказал Миккелю о катере в фьорде, визитере с ножом в Лондоне и бомбе в машине Эрика.

- Они ужасные люди! - воскликнул Миккель. - Я испугался, едва увидел их.

Он снова погрузился в молчание. Я почти чувствовал, как он страдает и мучается, обдумывая случившееся.

- Дэйвид?

- Да?

- Боб умер по моей вине.

- Конечно, нет.

- Но если бы я не сказал отцу, что Боб знает, что привез описание нефтяного месторождения...

- Ему бы сказал Арне, - спокойно возразил я. - Этих "если" можно придумать сколько угодно. Если бы Боб не открыл конверт. Если бы ваш отец не был таким безжалостным, чтобы тут же избавиться от Боба. Но все это случилось. И случилось потому, что ваш отец жадный и гордый одновременно, а это сочетание всегда смертельно опасно. К тому же в молодости он впитал правила подпольной жизни. Против нацистов это действовало хорошо. Он вызывал у окружающих восхищение. Вероятно, у него до сих пор сохранилось чувство, что все, направленное против властей, рискованно, а значит, справедливо. Мне кажется, что на место нацистов он ставит полицию и видит в ней врага, которого надо перехитрить. Он мыслит со скоростью света. Отбрасывает все сомнительное. С величайшим спокойствием идет на любой риск. Он устраивает свои дела без милосердия к людям, которые ради этих дел должны умереть. Он до сих пор поступает так, как привык, когда ему было двадцать. И эта привычка останется с ним до конца дней..

Время шло. Мы молчали.

- Дэйвид.

- Да?

- Я расскажу вам, - решил Миккель. Я глубоко вздохнул, и легкие будто наполнились льдом.

- Давайте, - сказал я.

Но Миккель снова замолчал. Потом все-таки начал:

- На скачках мы встретились с Бобом. Он был очень веселый и радовался, что все устроено. Арне отвезет его в аэропорт и заплатит больше, чем они договаривались. - Миккель замолчал.

Я ждал.

Он снова заговорил, очень неуверенно, но потом все же решился:

- Когда скачки кончились, уже совсем стемнело. Я пошел к машине, чтобы дождаться отца. Он часто опаздывал, потому что был членом комитета. Я сел в машину и ждал его. На скачках я не разговаривал с ним и не видел его, как и всегда, потому что он вечно занят.

Миккель опять замолчал и тяжело дышал, я чувствовал, как отчаяние возвращается к нему.

- Почти все машины уехали. Потом вышли два человека, прошли под фонарем, и я узнал Боба и Арне. Я хотел окликнуть их. Господи, почему я этого не сделал? Понимаете, мне не удалось быстро открыть окно... Они уже были далеко, возле машины Арне, и стояли лицом друг к другу, разговаривали. Я мог видеть их только время от времени. Только при свете фар отъезжавших машин. Но я заметил, как еще один человек подошел, встал сзади Боба и поднял руку. Он держал что-то блестящее... И опустил руку.

Миккель замолчал. Несколько раз сглотнул и снова продолжал:

- Когда проехала машина, я увидел, что там стоят только двое. Я подумал.., я не мог поверить... Один из них повернулся и пошел к нашей машине. Я был в ужасе.