Владимир Кашин - Приговор приведен в исполнение

Но вот управляющий словно забыл о постороннем человеке. Нет, он не раскричался, когда ему не понравилось то, что докладывал немолодой худощавый инженер, весь вид которого выражал покорность судьбе, он и говорил негромко, но в наступившей тишине каждое его слово камнем падало на голову инженера.

— Значит, и в этой декаде план не выполнишь?

— Иван Васильевич, трубы не подвозят. Из-за этого и простои. Я докладывал вам.

— Что ты мне, Лахно, очки втираешь? Лодырь ты. Зачем пришел сегодня ко мне? Хныкать? Убирайся отсюда! Отправляйся на свой участок и не попадайся на глаза, пока сто процентов не будет. Или — или!.. Или сделаешь план, или выгоню.

Инженер вздохнул, взял с подоконника шляпу и, осторожно ступая по ковровой дорожке, направился к двери.

Все молчали.

И в эту минуту напряженного молчания Коваль вспомнил изречение: «Убийца — тот, кто убивает тело, но трижды убийца — кто убивает душу». Где он это вычитал? Кажется, у Ромена Роллана. Мудро сказано. Но если это так, почему законы человеческого общества наказывают главным образом за убийство тела? Не потому ли, что убийство тела — акт единовременный и заметный, а убийство духа растянуто во времени и не поддается точному измерению, ибо не имеет ярко выраженных сиюминутных последствий? Но в таком случае законы несовершенны… Интересно, на самом деле это — Ромен Роллан? Надо будет дома посмотреть.

— Дальше… — Петров снова обвел взглядом присутствующих, выбирая следующего докладчика.

Люди съежились. И те, кто должны были еще отчитаться, и те, кто уже докладывали.

…Закончив совещание и оставшись в кабинете вдвоем с подполковником, управляющий трестом вытер платком лоб.

— Вот так и живем, — сказал он. — Бездельники! Легкой жизни хотят… Они меня до инфаркта доведут…

Инфаркт так не вязался с обликом пышущего здоровьем Петрова, что, несмотря на тяжкое впечатление, которое произвело на Коваля совещание, он мысленно улыбнулся.

— Не мое дело, Иван Васильевич, но вы так оборвали старого инженера…

— Лахно? Патентованный лодырь! Сложа руки трубы ждет. На других участках тоже не хватает, а план вытянули! А он хнычет, няньку ему давай!..

— Как же они выполнили? Без труб артезианский колодец не построишь.

— Сумели. В одном месте сэкономили, в другом — добавили. О неритмичном снабжении я лучше их знаю. И меры принимаю. Но я сам с поставщиками и старшими товарищами переговоры веду. И ты мне не напоминай, за мою спину и за трубы не прячься. Дело руководителя участка — преодолеть трудности. Головой работать надо, на месте выход искать. А если я вожжи ослаблю, на самотек пущу — все на ветер пойдет. Одному спустишь — всех распустишь. А у меня государственный план, народу вода нужна…

Коваль встал, собираясь прощаться. Обрывок фотографии лежал в кармане. Но подполковник так и не достал его оттуда. Что-то мешало откровенно поговорить с Петровым.

Петров тоже поднялся и вместе с подполковником вышел из кабинета. Секретарша, едва завидев управляющего, вскочила и замерла в ожидании распоряжений.

Петров прошел мимо нее как мимо статуи.

В вестибюле управляющий и оперативник снова посмотрели друг другу в глаза, и между ними опять произошел немой диалог:

«Ну что, Коваль, узнали что-нибудь полезное для себя? Или уходите несолоно хлебавши?»

«Этого я вам не скажу, Петров. Я понял: ждать от вас помощи не приходится».

«Не понимаю, что вы тут вынюхиваете?»

«Прекрасно понимаете, но помочь не хотите. Ничего, в конце концов я и сам разберусь».

«В чем?»

«Сам еще не знаю, в чем именно. В том-то и беда!»

А вслух управляющий и оперативник распрощались как друзья. Петров предложил свою машину. Коваль отказался.

Петров так и не поинтересовался, почувствовал ли подполковник, как трудно приходится строителям колодцев и согласен ли он после ухода в отставку работать в системе «Артезианстроя». Не вспомнил и рыбалку, словно и не было ни ее, ни дискуссии на берегу Днепра. Не сердится ли Петров на него, Коваля, за то, что он до сих пор ворошит завершенное дело, тревожа память погибшей? И в самом деле, что ему нужно от человека? Петрову сейчас не до милиции. В конце концов, никакое дополнительное расследование не возвратит к жизни его жену… Он, подполковник Коваль, со своим профессиональным педантизмом и скрупулезностью выглядит, по меньшей мере, занудой или напоминает того врача из старого анекдота, который, узнав, что его пациент умер, все-таки спрашивает, сильно ли он потел перед смертью.