Лорел Гамильтон - Торговля кожей

Нечестивец пополз обратно ко мне, презерватив уже покрыл всю его длину. Он обнял меня за талию и поднял меня под живот, так что я стояла почти на руках и коленях. Он вернулся к поискам этого совершенного угла; ощущение его, ласкающего меня, экспериментирующего, заставило меня издавать слабые страстные звуки. Я произнесла его имя снова. Потом он нашел мое отверстие и начал пробиваться внутрь, и у меня больше не было воздуха для слов.

Он наклонил меня вперед на расстеленное пальто, прижав щеку к пальто и земле под ним, а остальное подняв вверх, с ним внутри меня. Он проталкивал себя внутрь меня до тех пор, пока уже не мог идти дальше, его тело и мое встретились, остановились и соединились вместе. Он помедлил так мгновение, потом начал искать ритм, входя и выходя, толкая себя долгими, медленными, глубокими движениями его тела, погружаясь в меня до предела, но нежно, как будто он боялся сделать мне больно, затем выходил снова.

Я успела сказать:

— Ты не навредишь мне.

— Я ударяю твою шейку матки, я сделаю тебе больно, если не буду осторожен.

— Мне нравится.

— Что?

— Ты провел подготовительную работу, Нечестивец, я чувствую себя прекрасно.

— Выпусти ardeur, и я ускорюсь. — Он сохранял этот осторожный ритм, но я чувствовала напряжение в его теле, он боролся с собой.

— Жестче, — сказала я.

— Ardeur, — сказал он голосом, который передавал его напряжение, как и дрожь его мышц, когда он старался быть осторожным со мной. Я не хотела, чтобы он был осторожным.

Я сделала то, что он хотел, я сделал то, что мне было нужно, я потянулась к той части меня, что была ardeur, и это больше было похоже не на сбрасывание щита, а словно я просто перестала бороться с ним. Ardeur накрыл нас двоих приливом тепла, что заставило нас обоих закричать.

— Трахни меня, Нечестивец, просто трахни меня.

Он перестал быть осторожным и использовал всю эту длину, всю ширину, жестко и быстро, вбивая себя в меня, пока звук соударяющейся плоти не стал громким, и я кричала для него, орала, кончая от ощущения его члена, ударяющего по этому месту глубоко внутри меня, и вынужденный остановиться, он все еще не закончил. Он начал снова, на этот раз неглубоко, с немного другим поворотом бедер, и я почувствовала теплый, тяжелый вес, снова растущий внутри меня. Я стала произносить его имя, снова и снова, я произносила слова в ритме моего и его тела:

— Нечестивец, Нечестивец, Нечестивец. Боже!

Оргазм вырвал крик из моего рта, заставив мои руки забиться по его пальто и земле под ним. Если бы я могла дотянуться до него, я бы вырезала свое удовольствие на его коже, но мне оставалось только биться, пытаясь найти способы выпустить свою страсть.

Он закричал надо мной, и его тело потеряло этот привычный ритм, и вдруг он стал трахать меня так жестко и быстро, как мог. Я думала, он уже сделал это, но он доказал, что даже тогда он был осторожен. Я почувствовала удар его тела внутри меня, и без ardeur, возможно, могло бы случиться что-то еще, кроме ошеломления, но ardeur забрал все, кроме страсти и радости. Он вдвинулся в меня еще один раз, и только тогда он потерял контроль. Только тогда его тело сделало этот последний глубокий толчок в мое тело, так что мы закричали вместе, и я почувствовала, как его тело задрожало внутри меня, и только тогда я напиталась.

Я кормилась движением его тела глубоко внутри меня, я кормилась ощущением его, разливающегося внутри меня, я кормилась силой его тела, когда он поднялся надо мной на коленях. Я кормилась его рукой, когда она схватила мое плечо и он сделал последний содрогающийся толчок. Это заставило меня закричать снова, и тогда он рухнул на мою спину. Он поймал себя руками, и был достаточно высок, чтобы остаться над моим телом, его влажная обнаженная грудь прижалась к моей голой спине, его тело было все еще глубоко внутри меня, так что мы опустились на четвереньки вместе, прижатые так близко, как только могли быть два тела, наше дыхание гремело в наших ушах, и его сердцебиение стучало о мою спину. Его сердце билось сейчас для меня.

Он вынул себя из меня, со смехом и дрожью. Я издала один последний, тихий крик, и рухнула на свою сторону, с ним, свернувшимся вокруг меня. Мы лежали там, заново учась дышать, и только тогда я посмотрела в ночь и увидела Истину, стоящего в свете звезд.

Истина стоял там с его серьезными глазами, у него были темные волосы в отличие от его брата. Он смотрел на нас серыми глазами, и его лицо походило на лицо его брата, хотя небольшая борода и скрывала эту симпатичную линию челюсти и позволяла ему быть немного более незаметным, чем Нечестивец.