Лорел Гамильтон - Торговля кожей

— Вивиана спрашивала тебя о твоем сне, — догадался он.

Я посмотрела на него, осознав, что он не только заметил это, но и понял по большей части.

— Я видела сон и он был увлекательным, — намекнула я.

— Увлекательным, говоришь? Разговор с Жан-Клодом может повременить, или мне отвлечь на время офицера Томаса? — спросил он.

Я задумалась на секунду.

— Давай вернемся к Олафу и Бернардо. Заодно посмотрим, что там с Паолой Чу и ее делом. Я попытаюсь переместить метафизику на задний план, — предложила я.

— Ладно, как хочешь, — согласился он.

— Хочу? Не уверена в этом, но я ношу федеральный значок, так что давай прикинемся, что я настоящий маршал, а не какой-то урод, — разозлилась я.

— Ты не урод, Анита, — возразил Эдуард, положив руку мне на плечо.

— Нет, Эдуард. Интересно, смогу ли я нормально работать, или метафизика окажется серьезной помехой для значка?

— Метафизика помогает тебе выполнять свою работу намного лучше, — успокоил он меня.

— Лишь иногда, но мы только что потратили четыре часа на то, чтобы я погрузилась в целебный сон в обнимку с голым вертигром, чтобы другие копы не заподозрили, что мой собственный внутренний зверь располосовал меня изнутри. Мы оба были вынуждены забыть на время о работе, чтобы сделать это. Это ужасно, Эдуард. А теперь стемнело окончательно, и Витторио разгуливает на свободе. Мы упустили драгоценное время, чтобы скрыть, кем я являюсь на самом деле, — уныло сказала я.

— Тогда нам следует закончить тратить время на этот спор и отправиться в участок. Бернардо встретит нас там.

— Разве ты не понимаешь, Эдуард, Тед, или как там тебя, что для нас с тобой в последние четыре часа было куда важнее вылечить меня, спрятать меня, чем заниматься делом?! Копы бы думали иначе!

— Мы и так неплохо думаем, Анита, — не согласился он.

Не знаю, что он увидел на моем лице, но он схватил меня за руку.

— Не делай этого! Не стоит разрывать себя на части! — продолжал Эдуард.

— Но ведь это правда.

— Это становится правдой, когда в нее веришь. Да, мы действительно потеряли четыре часа, зато ты исцелилась, и мы выяснили, что Макс не согласен с тем, что делает Вивиана. Мы знаем, что Виктор недоволен своей матерью и поддерживает своего отца. Раскрыть политику мастера города крайне важно, Анита.

Я хотела возразить, и возразила бы, но тут раздался глосс офицера Томаса:

— Извините, что перебиваю, но раз я на время оставляю патрулируемую территорию, мне необходимо доставить вас, ребята, в участок, а затем вернуться на свой пост.

— Уже идем, — крикнул ему в ответ Эдуард. Он все еще держал меня за руку. — Тебе нужно поговорить с Жан-Клодом прямо сейчас?

— Это не срочно, — покачала я головой. — Мы и так уже уйму времени потеряли.

Эдуард долго разглядывал меня, его взгляд остановился на мне, четкий и откровенный. Наконец он отпустил мою руку, отступив назад. Затем Эдуард повернулся к Томасу лицом, улыбаясь:

— Простите Томас, мы не хотели вас задерживать, — извинился он.

— Ничего страшного, мне только нужно связаться со своим начальством, вы ведь понимаете?

— Конечно, — ответила я.

Хотя на самом деле мы не понимали этого. Одной из причин, почему Служба Маршалов США не была в восторге от того, что мы находились в ее рядах, заключалась в том, что мы действовали без дополнительных указаний сверху. Формально мы были маршалами, но мы не слишком-то отчитывались в своих действиях перед этой структурой. Сверхъестественное подразделение действовало по своим законам. В то время, как обычные маршалы заполняли горы бумаг каждый раз, как им приходилось стрелять в кого-нибудь по долгу службы, мы заваливали людей направо и налево, и с нас не требовали никаких бумаг. Единственным документом для нас являлся ордер на ликвидацию. Начальство пыталось проводить некоторые эксперименты, заставляя некоторых из нас вести отчеты, но детали в них были настолько страшными и возмутительными, что кое-кто из руководства решил, что Службе Маршалов не нужно, чтобы представители сверхъестественного подразделения увековечивали свои подвиги на бумаге. Обычно в полиции отчеты призваны прикрывать ваши задницы, но временами, когда дела обстоят по-настоящему плохо, эти отчеты могут быть впоследствии использованы против вас. Раньше мы никогда не составляли никаких отчетов, и в данный момент нам этого делать не приходилось. Может, со временем это и изменится, но сейчас мы придерживались политики «не спрашивай, и не узнаешь».