Игорь Галеев - История Сочинителя

Поэтическая школа дала мне многое, как и поэтическое отношение к женщине. Это развило образность, умение её создавать и "вдыхать" в неё жизнь. Но я достаточно скоро понял, что поэзия не даст мне ответов на вопрос "зачем?". У меня было верное чувство - что поэзия закончила своё развитие и превратилась в искусство. Ритмы вобрали в себя все вечные человеческие темы и "кувшин" поэзии наполнился до краёв. Поэзия умерла. Осталась только игра в поэты. Можно рифмовать свои мысли и образы, что я и делал, взявшись за длинную поэму. Но скоро интрига завлекла меня. Мне было интересно попытаться погрузить свои мысли и образы в действительность и посмотреть, что из этого выйдет. Я взялся писать прозу точно так же, как и стихи, отталкиваясь от чувства, безо всякого плана, исследуя только то, что меня волновало. Эффект меня поразил! Пространство словно оживало и подчинялось малейшему движению моей души. Ставя точку, я не знал, что напишу и что произойдёт в следующей фразе. Если же я начинал набрасывать план, то уже не мог писать по нему - во-первых, становилось скучно, во-вторых, это лишало творческий процесс своеволия. Я утрачивал к задуманному интерес. Многие истинные Авторы творили по планам. Но я вам скажу, что романы их страдали неуклюжестью, предсказуемостью, громоздкой формальностью и ненужной тягомотиной. Другое дело, когда между одним событием и другим им удавалось посвоевольничать - здесь они и вырастали во всю мощь. Допустим, Достоевский знал заранее, что Раскольников убьёт старуху и его разоблачат. В этой фабуле нет ничего интересного, но он не знал, как Раскольников будет переживать, и исследование этих переживаний своевольное творчество Достоевского. А я никогда не знал заранее кто кого убьёт и кто сейчас войдёт и что скажет, то есть своеволие творческое овладело мною (а я им) полностью, иногда даже возникало чувство, что ты просто писарь и раб чьей-то воли. Как это было у Гоголя. Но со временем я понял, что это и есть настоящее начало творчества. Ведь река течёт как хочет, птицы знают куда летят, огонь съедает то, что ему нравится, ветер гонит облака куда вздумается - и всё это вливается в огромный океан смысла, нужно уметь замечать его (смысла) развитие и присутствие, нужно успевать "добывать" его в этом скоростном творческом вихре. И чем больше собственных чувств, образов и желаний ты отдашь творческому процессу, тем большими смыслами и желаниями ты наполнишься вновь. Глупцы назвали бы это явление профессионализмом, не понимая, что смысловой и желаемый уровни могут быть настолько убогими, что творческая активность возвратит им это убожество графоманской чесоткой. Профессионалами в писании могут быть редакторы, корректоры, учителя, или составители социальных отчётов для разных ведомств и правителей. Даже порядочный историк-писатель уже не профессионал, а Автор, предлагающий концепцию жизни.

Литературные же союзы требовали именно профессионализма. Их члены возвеличивали стиль и слог, и поэтому вся литература была сплошным пустозвонством. Чехов описал мытарства Каштанки, а советские литераторы описывали мытарства таких же каштанок, только в людском обличии. Ну и, естественно, вклинивали в описание социальные проблемы. Как будто до них не существовало ни Рабле, ни Данте, ни Шекспира, ни Сервантеса, ни Гофмана, ни всей русской литературы. В принципе, своими исключительно "грязными" опусами, они создали серую жизнь и гомосоветикуса, всё это болото невежества и убожества. Тьфу! - на их продажные мозги...

Творческое развитие так овладело мною, что его уже было трудно скрыть от системы, в которую я не вписывался. Фатальная энергия той системы выискивала всех, кто противостоял ей своим своеволием. И хотя я быстро отказался от чисто политического противостояния, всё равно нельзя уже было скрыть, что я есть - такой чужеродный элемент в этом государственном механизме. Работники государственной безопасности так и не поняли - откуда я такой взялся с такими вольными мыслями, но не связанный не с каким антисоветским кругом людей. Я им дурашливо доказал, что мои мысли вышли из идеалов этой системы, что я плоть от плоти - советский. Они проверили все мои связи и согласились - он советский, но немного заблуждающийся. Я ещё хорошо отделался, благодаря этой самой дурашливости и своей относительно замкнутой жизни.

Но после этого случая своим творчеством я приговорил систему, и она рухнула. Никто не ожидал, что это случится. Но меня задели за живое, и я обрёк её на разрушение. Слишком велико уже было во мне своеволие и слишком опасна была для меня система. Я сам не ожидал такого могучего эффекта. Но было столько "знаков", преследующих меня, что я, наконец, начал анализировать собственные творческие процессы серьёзно. Социальный метод в моём творчестве сработал достаточно властно. Я впервые задумался об ответственности за своё творчество. Но так как я не знал его задач и целей, то ещё не раз участвовал в создании социальных проектов и природных катаклизмов. А так как меня часто доставали неустроенность и безденежье, то и раздражение на действительность накапливалось и возвращалось к ней же бумерангом в виде всяческих так называемых "перемен". Я становился "смертельно опасен" для стабилизации общества. "Эпоха" Настердамуса и "стрела" Достоевского утратили свою энергию и волю. А я уже не хотел творить слепо и безответственно, ибо эта безответственность могла возвратится бумерангом и ко мне. Что, собственно, постоянно, так или иначе, случалось. Я упускаю все подробности, хотя понимаю, что они и есть те вожделенные "чудеса" и доказательства, коих ждёт читатель. Но честно говоря, мне скучно восстанавливать их, копаясь в конкретике, о которой уже было переговорено в узком кругу многократно. Для этого нужно составлять таблицы и математические расчёты. Я могу сказать, что был виновником переворотов, землетрясений, холодов, авиакатастроф, появления и смены политических личностей, несколько войн, громких краж и прочих событий. Иногда полуосознанно, иногда бессознательно. Но я не собираюсь показаться монстром, ибо в большинстве своём я осознанно делал негативное (в людском представлении), избегая более серьёзных потрясений - противостоя им. Но "вину" с себя не снимаю, ибо это и не вина, а естественно издержки творческого развития. Чтобы жить на одном и том же уровне, как живут животные виды, нужно беспрерывно истреблять всех творческих людей, но и тогда жизнь найдёт возможности для творческого развития и будет вновь и вновь посылать Ледники, потопы, землетрясения, болезни, вражду и сумасшествия. Нужно понять навсегда: человек не пришёл в этот мир для наслаждений и обставления себя предметами роскоши, и не для идиотской политической власти, и не для демонстрации физической или военной мощи, и не для "плодитесь и размножайтесь", и не для "любите ближнего"... Он создан для творческого развития, для создания Нового Мира с новыми формами и новым содержанием, он должен породить Вселенную, оплодотворить её своим своевольным творчеством. Вот почему на этой Земле так бессильно тело и так могущественно не-человеческое творческое "я". Вот от чего с таким равнодушием, словно на скорлупу от орехов, взирает Творческое Начало на миллионы отработанных оболочек - тел. Почему и тащит непосвящённое человечество за собой антикварный историко-культурный музей, с обалдением вглядываясь а эти "шлаки" творческого процесса, с прибитостью вслушиваясь в чарующую музыку и ошалевая от первородных смыслов. На Земле эти подлинники нужны как толчок к дальнейшему развитию творчества (а не как самоцель, не как произведение искусства), но они действительно "не горят" и скоро понадобится как формы и матрицы для "неземных" миров.