Игорь Галеев - История Сочинителя

Блистательные переводчики Гомера не есть Гомеры. Анонимный русский сказочник, впервые создавший принцип русской сказки - обозначивший устремления и путь героя, определивший свои хотения и возможности "неземного" и есть первопример русского Сочинителя.

О чём я? О своевольных желаниях героя, о его своевольных поступках, о своеволии мечтаний и воображения, о своевольном пренебрежении земными законами, о своевольном получении желаемого - что всё месте создаёт принцип своеволия и устремлённость к "неземному". Первые всегда формируют принцип. Последующие этот принцип используют и расширяют до тех пор, пока он не растворится в многочисленных формах языка или языков. Тогда вновь делаются попытки обрести этот принцип в новых языковых формах, выделить из форм идею, стержневой творческий метод. Кто это пытается осуществить, тот Автор. Кто помимо этого ещё и создаёт сам Метод и воссоздаёт и применяет его - тот Сочинитель.

Здесь я хочу подчеркнуть, что в России параллельно формированию православного мировоззрения развивалась исконно русская система мировоззрения, имеющая естественные корни, исходящая от мечтаний предков. И если навязанное православие быстро превратилось в фатальную систему, то свободное "сказочное мировоззрение" нашло своё развитие в Художественности. Это и есть как бы настоящая русская "религия", новое слово, "благая весть", "спасение", если кому-то угодно (надеюсь понятно, почему я здесь ставлю кавычки?).

Можно возразить - дескать, все давным-давно переписывают одни и те же сюжеты и темы - так где же здесь Сочинитель, разве что тот первый Автор, выписавший первый раз идею или сюжет?

Вспомните матрёшку. Подобная матрёшечность есть в каждом народе, но есть и матрёшечность как бы "всенародная", использующая опыт, идеи и творческие принципы всех народов. Вот эта всенародная матрёшечность, этот творческий процесс, как известно, не имеет языковых границ и его "головное" развитие может перемещаться от одного народа к другому.

Шекспир использовал известные темы и сюжеты разных народов, в этом смысле он делал блестящие своевольные авторские переводы. Но постепенно творческий процесс стал вычленять его в Сочинительство, в собственное мировоззрение - с собственными желаниями, то есть он наиболее приблизился к роли Сочинителя именно собственным своевольным мировоззрением и собственными желаниями. Точно так же, как широко известные Будда, Христос, Мухаммед...

То же происходило и с Пушкиным, но он слишком безответственно играл с творческим "огнём", долго был инфантильно-легкомысленным. И если учесть, что русский своевольный принцип был более действенен и долго скрывался в недрах языка, накапливая энергию, то такое неосознанное использование его оказалось роковым не только для Пушкина, Лермонтова, Гоголя, но и для всей страны. То была энергия, подобная брожению вина, когда открывается пробка и неудержимо льётся содержимое...

Нужно понять, что все религии имеют ту же природу сказочности, только вот разные мечты и принципы заложены в эти "сказки". У каждого народа есть своя неразвившаяся религия, отличная от других степенью своеволия и характером желаний.

В России процесс самобытного освоения языка (с его мечтами и желаниями) оказался вытесненным навязанной системой мировидения, а затем получил своё бурное развитие в начале X1X века, достигнув Художественного Метода - не только содержащего своевольное устремление к "неземному", но и дарующего новое знание - дающее возможность развивать и обретать Свои и Новые миры. Словом, открывающего возможности достичь выражения свободы воли и желаний.

Элемент особого рода чудодейства в русской сказочности и есть основа русской Художественности, которая может быть использована и за рамками русского языка. А нашествие и развитие реалистического метода, а затем и критического, создали профессиональную литературу, искусство, не дающее возможностей обретения своего желаемого мира.

Сказочность, вошедшая в русскую Художественность требовала и сказочного принципа, "сказочного метода", который отвергался реалистическими и критическими подходами к творчеству, не имеющими в своей основе действенных своевольных принципов. Гоголь использовал реалистическую сказочность, но без принципа, без системы мировоззрения. Это был верный интуитивный путь. Пушкин зачастую использовал голую сказочность и голый реализм по отдельности. Это всё равно, что отсечь от ствола ветки. Но иногда Пушкин совмещал реалистический метод со сказочной фантазией. Он и Лермонтов, словно экспериментаторы-физики, открывшие новый вид энергии. Или экспериментаторы-медики, привившие себе новый вирус. Если Гоголь избегал слепого экспериментирования с жертвенностью авторского "я", то Пушкин и Лермонтов совершили то, что мы имеем в их судьбах. Глупо сегодня называть их гибель "роковой случайностью" или "пророчествами", ибо со всей очевидностью я показал силу и волю творческого процесса и его Художественного Метода.