Игорь Галеев - История Сочинителя

Творчество может захватить всецело, поглотить всё твоё существо, спалить твою жизнь, как спичку, выжечь изнутри твой разум, не справляющийся с громадой чувств и мыслей... Такое было не раз. И важно находить "серединный путь" а творчестве, не тот серенький способ, что у людей искусства, а путь, в котором можно не терять связь с миром и не растрачивать всю энергию разом и вслепую. Нужно притормаживать себя, накапливать энергию и смыслы и вновь отдавать, нужна цикличность, а не гонка. Нужно уметь уходить и возвращаться. И при всей неуправляемости творческого процесса необходимо уметь управлять им и находить свои желания и хотения, и идти от образа к смыслу и ещё многое другое, дабы не навредить себе и другим и не навредить себе в будущем.

Я писал эту историю достаточно быстро и ежедневно, но до неё был вынужден не касаться бумаги несколько лет. Но я не жалею о будто бы упущенном времени. Мои мысли и мои знания достаточно отстоялись и вызрели, чтобы обрести энергию и чтобы я за них отвечал. Иногда стоит отвлечься, дабы затем свежим взглядом окинуть пройденный путь и сформулировать пережитое и осознанное.

Я знаю, что можно выходить из активного творческого процесса и вновь возвращаться в него, а кому-то такие перемены не по силам или нет для этого способностей. Но и Сочинителю подобные метаморфозы даются нелегко. Это тоже к вопросу о жертвенности и для уяснения самого процесса.

Сочинитель постоянно делает усилия, чтобы входить в основной вселенский творческий ритм, чтобы попасть на стремнину реки, а затем вновь выйти на спокойный берег. Единственное, что он скрывает от людей - это свою не-человеческую сущность. Он вынужден играть роль "человека" и "молчать, скрывать и таить все чувства и мечты свои" от окружающих людей, но, естественно, не от творчества, ибо оно и не нужно всем окружающим, а всего лишь редким единицам, способным понять и принять. Понять могут многие, но принять опять же только единицы.

Человеческая жизнь и нужна для того, чтобы противостоять Сочинителю, чтобы препятствовать ему своим невежеством и ограниченностью.

Человечество - "яйцо", питательная среда, в которой рождается и формируется не-человечество. Сочинитель пробивает "скорлупу яйца" и уходит в Свой мир. Для него жизнь только начинается. Будучи в этой жизни изгоем, он становится хозяином в собственном мире. Жизнь на Земле - одна из "матрёшек" вселенной. Воля и память могут быть совершенно иными. Земная воля и земная память - "ликбез" по сравнению с "неземным".

Техника: компьютерные системы, кино, телевидение, материальные изобретения - всё это вялые свидетельства о возможностях "неземной" жизни, об обладании не-человеком этими возможностями не на техническом уровне, а на биологическом. То есть технические достижения человечества - это всего лишь "расчленённое устройство" природы Сочинителя, его земная модель, копирующая его действительно живой "неземной" способ существования.

Сочинитель содержит в себе человеческое, как человек содержит в себе животное. И точно так же, как животному неведом мир человека, непонятны мотивы его действий, его чувства, его способ мышления, так и человеку непонятен не-человек.

И всё, что я высказал в этой истории, может восприниматься по-разному, в зависимости от уровня творческого состояния. Особенное неприятие могут вызывать суждения об искусстве и культуре. Ибо может создаться впечатление, будто я взываю вообще отречься от искусства и культуры. Нужно понять, что я говорил по большому счёту - по-сочинительскому. Есть высшие цели, включающие в себя идеалы и ценности многочисленных народов. Искусство и культура - это средство движения, стимуляция творческого процесса, а не цель. И как любое средство подвержено изменениям и усовершенствованию, так и искусство и культура постоянно меняются.

В русской истории пребывает неизвестный сказочник, заложивший принцип русской мечты, устремлённый к "неземному". После него появились сотни пересказчиков, использующих этот принцип - вот это и есть один из примеров формирования идеалов и ценностей народной идеи, мечты, вошедшей в кровь и плоть народа.

Я говорю о Первых, что и есть творчество, вторые и третьи используют достижения творчества, а не полноценный творческий процесс, то есть они и создают искусство и культуру. Это то же самое, когда есть первый, изобретающий топор, а остальные его модифицируют и используют направо и налево.

К примеру, Пушкин переложил многие сказки в новые формы языка и они получились более ярко выраженными. Но у русской своевольной сказочности есть начальный древний автор, как есть первый автор колеса, парового двигателя и так далее. Те, кто передаёт из уст в уста сказку автора, не есть сам автор, а всего лишь переводчики и хранители. Нужно отделять первостепенное от второстепенного. Ибо сочинительская функция не есть функция пересказчика и переводчика. Пушкин поспособствовал переводу русской мечты в новые языковые формы, а однажды подступился к использованию самого принципа этой мечты в "Руслане и Людмиле" (вот где путь).