Игорь Галеев - История Сочинителя

Если бы авторы не занимались вообще социальным творчеством, то мир бы выглядел гораздо привлекательнее. Я бы даже сказал, что он бы стал воплощением рая на Земле, только что без индивидуального бессмертия для всех поголовно в том виде, в каком бессмертие понимается человеком. Но безответственность имеет гигантские масштабы. Чем больше населения, тем больше серых безличных людей. Сочинители за всю историю человечества составляли мизерный процент - но именно эта малость создавала будущую вселенную.

"Неземное" трудно объяснить и описывать земным языком, тем более что его так мало, как мало нектара в цветке. Всю жизнь какой-нибудь Автор тратит на творчество, он создаёт чуть ли не сотни томов или полотен, но в них с трудом можно обнаружить "неземное" чувство, не говоря уже о "неземных" законах и сюжетах.

Авторы фантазировали либо правдоподобную действительность, либо анти-действительность (критика и сатира), либо голую утопичную фантастику без Художественности, либо создавали путь Сочинителя (религия, философия).

Если и случался синтез и появлялось слияние Художественности с философией, то опять же такое творчество касалось действительности, как самоцели.

Любопытен приём Сервантеса. Он отправил Дон Кихота оценить жизнь с точки зрения благородных чувств. Но и этот приём не привнёс новых "неземных" чувств. В этом смысле Экзюпери сделал более грандиозную попытку, у него фантастика наполнилась новыми чувствами и не была самоцелью. Шекспир, Гёте - здесь уже порой достигалось "неземное".

Не стоит заблуждаться, будто я называю "неземным" какие-то конкретные произведения, картины, образы и мысли. Произведения - "шлаки", по ним можно лишь косвенно судить о развитии Сочинителя. Этим образам, мыслям и чувствам, зафиксированным на бумаге и полотне, можно лишь внимать, им можно подражать, от них можно отталкиваться Авторам, но иметь это "неземное" никакие почитатели не в состоянии. Съесть можно только еду, приготовленную чужими руками, "съесть" можно только иллюзию чужих чувств, но сам процесс приготовления еды и процесс творческого развития "съесть" невозможно. То удовлетворение, тот творческий экстаз, наполняющий "эмбрион" Автора чувствами, образами и смыслами, и в целом всё его авторское "я", приобретшее ту или иную степень своеволия, - и есть "неземное", принадлежащее только Сочинителю.

"Неземное" - это проникновение в творческий процесс, в котором можно достичь "неземных" знаний, чувств, образов, судеб, законов... То есть тот, кто занимается авторским творчеством (как тот же Сервантес) уже достигает "неземного", как "первой степени" вычленения в "неземное", а кто определяет свои желания, тот расширяет для себя "неземное" пространство.

Поэтому очевидно, что речь идёт о завоевании осознанной воли, имеющей чувства, образы и смыслы, а у кого-то ещё и память, - такова сверх-цель для Автора, как и сверх-задача - открывать в себе хотение.

Проще говоря, те Авторы достигали успеха, кто среди земной грязи и пошлости, среди людского безобразия, продираясь сквозь тяготы личной судьбы, сумел все свои земные чувства переплавить пусть и в одно, но "неземное" чувство, кто в запутанной картине мира увидел Свой мир желанный и выстраданный. Разумеется, не без творческой самоотдачи.

Именно от неверия в себя человек, а затем и Авторы смотрели на мир пессимистично и создавали трагизм и "черноту". Человечество и не думало ставить творчество во главу угла, хотя бы как цель и средство для возвеличивания себя, не говоря уже о том, чтобы ускорять и углублять самопознание творчеством. Поэтому и сознание и творчество Авторов часто наполнено тоской и унынием, выплёскиванием разрушительного трагизма в действительность.

Слово содержит в себе смысл и чувство, то есть энергию неосознанного качества, но способную различными путями реализовываться. И поэтому можно только восхищаться, что инстинкт самосохранения всё-таки не дал выплеснуть всему авторскому воинству то, что оно могло бы выплеснуть, исходя из неверия в себя и эмоционального трагического восприятия жизни. Все прошедшие войны и вся "грязь" прошлого могла быть более ужасающей и беспросветной.

Но борьба разрушительного и жизнеутверждающего (социального и "неземного") не останавливалась не на минуту. Да и невозможно Творческому Началу разрушить самоё себя до определённого момента.

Поэтому я ещё раз подчеркну, что "неземное" равнозначно степени жертвенности Автора творческому процессу. Сколько отдал, столько и получилось. Так же: сколько влил в кувшин, столько он и содержит. Такая жертва и есть ни что иное, как своевольный путь Автора в творчестве, бескомпромиссный и откровенный анализ жизни, восстанавливающий память и открывающий смыслы и желания.