Станислав Родионов - Засекреченный пикник

Кто мне сказал, что я не Шерлок Холмс? Они, холмсы, исчезли в позапрошлом веке, вытесненные кримтехникой, экспертами, обилием преступлений, неопытными следователями и отсутствием у них элементарной любознательности.

Чего же я со своим опытом и любознательностью дуюсь на дело физика, как мышь на крупу? Что меня не устраивает? Не знаю. Нет, знаю - меня пугает ясность дела, доходящего до примитивности. Осталось лишь поймать учителя. Но мой жизненный опыт давно вывел мудрый закон: очень плохо, когда всё слишком хорошо.

Вошедший Леденцов пожал мне руку с вопросом:

- Что смурнеешь?

- Думаю об этом деле…

- Сергей, может, Дора Мироновна права: преступник - вампир?

- Особый вампир.

- Что за особый?

- Он кровь не пьёт. Боря, это сексуальный вампир. Насильник жертву бьёт и кусает, чтобы появилась кровь. Только в этом случае он испытывает сексуальное наслаждение.

- Ну и урод…

- Кровь жертвы обостряет его чувства. Поразмыслив недоверчиво, майор спросил:

- И ты вёл такие дела?

- Одно хорошо запомнил. Некоторые потерпевшие вампира защищали. Думаешь, почему?

- Всё потому. Не идут в понятые, не являются по повесткам, дают ложные показания…

- Тут, Боря, другое. Укус насильника женщины принимали за страсть и любовь.

- Ну и дуры, - удивился майор.

Что делать в свободную минуту двум мужикам, которые не курят и пиво в рабочее время не употребляют? Пить кофе. Из шкафа я достал причиндалы: не очень чистые чашки и не очень хороший порошковый кофе. Да ведь он нам, в сущности, не для питья, а для беседы.

- Боря, у сексуальных маньяков дури больше, чем записей в вашем журнале происшествий.

- Чего там… Изобьют да изнасилуют.

- Не скажи, один тип мог получить сексуальное удовольствие только на кладбище, туда женщин и водил.

- Чего ж они шли?

- Другой мог изнасиловать, только когда женщина казалась безжизненной. Набрасывал ей петлю на шею и велел закрывать глаза…

- Идиот.

- Ещё секс-экстрим. Убив женщину, ложился рядом с трупом, получая от этого сексуальное удовольствие.

- Сергей, дай спокойно допить.

Я понимал реакцию майора: он с изнасилованиями сталкивался редко, потому что эти дела были подследственные прокуратуре. Его светло-рыжие усики потемнели. Неужели от злости? От кофе, намокли.

- Боря, допустим, все эти сексуальные загибы объяснит психиатрия. Я не понимаю другого… Насильник убивает жертву. Почему у него после близости с женщиной не возникает к ней хоть какое-то чувство?

- Ты имеешь в виду людей, а они…

Разговор о насильниках майору не нравился. Я сделал ему вторую чашку: по-моему, порошковый кофе производят в одном месте, по одному рецепту, а фасуют в различную тару под разными названиями. Видимо Леденцову захотелось сменить тему:

- Тамару Леонидовну, учительницу, видел. Шла из школы.

- Как она?

- Мне едва кивнула. Бледная, на шее марлевая нахлобучка…

- Ещё не сняла? Ещё не сняла… Мне показалось, что я коснулся оголённого провода. Видимо, я вздрогнул и расплескал чашку. Майор спросил:

- Что с тобой? Разве мысль имеет какой-то заряд? Нет. Заряд имеет догадка: чем она неожиданнее, тем сильнее дёрнет. Я отринул кофе и вскочил.

- Да что с тобой? - заволновался майор, инстинктивно коснувшись рукой того места, где под курткой висел пистолет.

Но я уже бежал. Майору ничего не оставалось, как пристроиться рядом.

- Боря, ты на машине?

- Само собой.

- Понимаешь, ведь у неё нет кошки.

- Значит, мы несёмся ловить для неё кошку? Я не ответил и велел ехать к больнице, точнее, в травмпункт. Там нас знали хорошо, потому что простреленные-порезанные в конечном счёте попадали к нам. Их, простреленных-порезанных, был полон коридор. Женщина-врач вышла к нам и отвела в тихую комнату:

- Что случилось?

- Наталья Осиповна, учительницу Ясницкую знаете?

- Очень хорошо.

- Она к вам обращалась?

- Да!

- С шеей?

- С укусом в шею, - поправила врач.

- И что за укус?

- Зубы человека. Да что там шея, у неё все груди искусаны, словно её пытали.

- А вы не ошибаетесь? - усомнился я.

- Как ошибаться, если у Тамары Леонидовны учится моя дочь?

Мы с Леденцовым переглянулись и впали в долгую молчанку, словно одеревенели. Врач тоже молчала, не понимая нашей деревянности. Майор нашёлся первым:

- Наталья Осиповна, как она объяснила эти укусы?

- Мол, собачка покусала. Я, конечно, не поверила и рекомендовала обратиться в милицию. Она только сейчас к вам пришла?

Утром позвонил Палладьев и удручённо сообщил, что зря просидел ночь в засаде. Белая машина не приехала. Я успокоил его: