Лорел Гамильтон - Голубая луна (перевод Б Левина)

И он запер ящик - еще одно очко в его пользу.

- Дело не в размере, Мэйден, а в качестве.

Он ухмыльнулся до ушей.

- И все равно ваш приятель останется здесь.

- Я же сказала, что нас это устраивает.

Мэйден кивнул и повел нас к двери, откуда вышел Белизариус. Посреди длинного белого коридора были две двери - "Для леди" и "Для мужчин".

- Раз вы отсюда вышли, значит, вы были у Ричарда?

- К сожалению, нет. Мистер Зееман настроен все так же бескомпромиссно.

- Бескомпромиссно, - сказал Мэйден, пробуя слово на язык. Бескомпромиссно. Сколько разных слов знают адвокаты!

- Словарь расширяется от чтения, сотрудник Мэйден. Попробуйте когда-нибудь. Хотя бы просто посмотреть картинки в книжке.

- Ну, вы меня срезали, - выдохнул Мэйден.

- Если нас порезать, разве у нас не идет кровь? - спросил Белизариус.

И Мэйден потряс меня до глубины души, продолжив:

- "Если нас щекочут, разве мы не смеемся?"

Белизариус хлопнул в ладоши:

- Touche, мистер Мэйден.

- Такой большой и такой начитанный, - сказала я. - Я поражена.

Он вытащил из кармана связку ключей на цепи:

- Только другим копам не говорите. Они меня назовут сопляком и неженкой.

Я смерила его взглядом с головы до ног.

- Чтение Шекспира не делает вас слабаком, Мэйден. Все дело в этом чертовом пистолете. Только педики таскают на себе столько железа.

Он отпер дверь в конце коридора.

- Приходится носить что-нибудь тяжелое, миз Блейк. Уравновешивает на бегу.

Я не могла не засмеяться. Он открыл дверь и пропустил нас, потом пошел по длинному белому коридору, в конце которого тоже была запертая дверь.

- Ждите здесь. Проверю, что ваш любовник готов вас принять.

- Он не мой любовник, - ответила я автоматически. Это уже стало рефлексом.

Мэйден улыбнулся, отпер дверь в дальнем конце и скрылся за ней.

- Вы, кажется, поладили с сотрудником Мэйденом, миз Блейк.

- Копы всегда всем вешают на уши лапшу. Фокус в том, чтобы не обижаться и вешать лапшу в ответ.

- Запомню для следующего раза.

Я посмотрела на него.

- У вас может не получиться. Вы адвокат, и вы богаты.

- И я не красивая женщина.

- И это тоже, хотя с полисменами мне оно иногда мешает.

Мэйден показался из дальней двери, улыбаясь, будто только что услышал забавнейший анекдот. Я ручаться могла, что мне это не покажется смешным.

- Я сказал Зееману, что для мерзкого развратника у него девчонка очень симпатичная.

- Спорю на что хотите, что вы этого не говорили.

Он кивнул.

- На самом деле я спросил, почему он, имея такую аппетитную подружку, должен бегать и кого-то насиловать.

- И что он ответил? - спросила я, изо всех сил стараясь состроить непроницаемую физиономию.

- Ответил, что вы ему не подружка.

Я кивнула:

- Видите? Я же вам говорила.

Мэйден открыл дверь и жестом пригласил нас войти.

- Позвоните в звонок, когда захотите выйти. - Он вышел и добавил: Желаю приятно провести время.

Они, видимо, впрок запаслись белой краской, потому что все здесь было белым, даже пол. Будто стоишь посреди вьюги. Две койки, одна над другой, решетки на окошке, даже унитаз и рукомойник были белыми. В другой цвет выкрасили лишь решетки, огораживавшие клетку с трех сторон. Ричард сидел по ту сторону решетки, глядя на нас.

Сидел он на низкой скамейке. Волосы его спадали густыми волнами, почти полностью скрывая лицо. В резкой белизне верхнего света они казались темнее своего обычного гречишно-медового цвета, почти каштановыми. Одет он был в светло-зеленую рубашку навыпуск, рукава закатаны выше мускулистых предплечий. Брюки были в морщинах - оттого, что в них Ричард спал. Он встал с койки во весь свой шестифутовый с одним дюймом рост. Рубашка натянулась на плечах и бицепсах. Он несколько заматерел с нашей последней встречи и вообще был очень мускулистый. Когда-то мне доставляло огромное удовольствие снимать с него рубашку и смотреть, что под ней, гладить руками эту рельефную грудь и сильные руки. Но что было, то было, а сейчас шла совсем другая игра, которую мне уже не выиграть.

Ричард подошел к решетке, взялся за прутья.

- Что ты здесь делаешь, Анита?

Голос его не был зол, как я боялась. Он звучал почти обыкновенно, и напряжение, сводившее мне диафрагму, несколько отпустило.

Белизариус отошел чуть в сторону, сел у стола, стоящего за клеткой вне камеры, и начал доставать бумаги из своего кейса. Придав себе самый занятой вид, он предоставил нам максимальное уединение. Очень по-джентльменски.

- Я узнала, что ты в беде.