Михаил Гребенюк - Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести

— Да, да — подтвердила Наташа. — Поэтому мы и боимся за него… Надо как-то оторвать Шермата от опасной компании…

— Милая, кто мне в этом поможет… Я одна…

— Вы обижаете нас, Матлюба-апа… А друзья его… Неужели мы оставим товарища в беде… Как фамилия этого парня?

— Мумин Джураев. Ах, милочка, прошу вас… Сделайте все, что в ваших силах…

В Наташе заговорил следователь.

— Где он живет?

— Не знаю.

— Не знаете? Ведь он бывал в вашем доме!

— Ну и что же?

— Непонятно! — Наташа удивленно вскинула брови и вдруг звонко рассмеялась — нужно было продолжать игру. — Впрочем, часто и я не интересуюсь, где живут мои знакомые…

— Конечно, — вздохнула Матлюба-апа. — Какое мое дело до этих студентов.

«Значит, Джураев студент, — отметила про себя Наташа. — Теперь легче искать». Поболтав еще минут десять, она стала прощаться.

— Посидели бы, — любезно предложила хозяйка. — Скоро придут Шермат и муж.

Муж придет, это Наташа знала, поэтому и спешила, только Шермата сегодня не будет. Его за хулиганство осудили на трое суток.

Она поблагодарила Матлюбу-апу и ушла.

Сообщив Розыкову результаты разговора с Матлюбой, Наташа отправилась в адресное бюро и там просмотрела все карточки Джураевых. Ей повезло: студентов с такой фамилией оказалось не так много. Она выписала их адреса и начала обход высших учебных заведений.

Наташа хорошо запомнила фотографию молодого человека в очках и это облегчало ее поиски. На третий день Джураев был найден.

Мумин Джураев родился в кишлаке в семье потомственных хлопкоробов. До одиннадцати лет он жил с родителями — добрыми, трудолюбивыми людьми, а затем его взял к себе в город брат отца Джурамбай Садыков. Здесь, в новой обстановке, без контроля и дисциплины, мальчик быстро потерял все, что было приобретено в родной семье. Целыми днями он пропадал на улице, пропускал занятия в школе, пристрастился к азартным играм. К моменту поступления в институт Мумин уже сформулировал свою собственную мораль и ею только руководствовался. Она была очень проста: жить для себя, не подчиняться никаким общественным нормам, молиться одному богу — удовольствию.

Преподаватели и студенты пытались повлиять на него, но Мумин оказался крепким орешком, и они сразу отступились, ничего не добившись.

Наташу поразило — как люди, зная о том, что человек сбивается с пути, легко смирились с этим, предоставили ему право свободно катиться вниз. Беседуя со сверстниками Джураева, она слышала стандартную фразу: «Сам не маленький, понимает». Более совестливые признавали свою вину перед товарищем, но все же находили для себя оправдание: «Времени нет во все вникать: занятия, общественная работа…»

Самым трудным было узнать, с кем дружил Джураев, с кем встречался за стенами института. Чтобы выяснить это, Наташа решила понаблюдать за ним. В помощь себе она взяла участкового Каримова и оперуполномоченного Курбанова. Как позже выяснилось, небольшую услугу оказал ей и я, приняв ее приглашение пойти погулять в парк.

Совместные усилия — я все-таки тешу себя мыслью, что и моя помощь была небесполезной — принесли неплохие результаты: Наташа узнала, что Джураев встречается с Шерматом и Николаем Гвоздевым, недавно освободившемся из заключения. Обнаружилась живая цепочка, связывающая всю группу с домом Рахмановых. Теперь уже ясно было, что Уйгуна окружали подозрительные люди.

В интересах дела следовало допросить Джураева, но Наташа пока что не имела формальных данных для официального вызова. Поэтому, посоветовавшись с Розыковым, она дала задание участковому Каримову привести Джураева в отдел за просрочку паспорта.

Разговор сразу же принял дружеский характер. Джураев, не подозревая ничего, с готовностью отвечал на каждый ее вопрос, казался спокойным и веселым, даже острил. Теперь, уверял он, никогда уже не просрочит паспорта — ровно через десять лет в этот же самый час и день придет в отдел, и непременно к ней, к Наташе.

Наташа мило улыбалась Джураеву. «Приходите. Это будет интересно», — говорила она не спуская с него лучистых внимательных глаз. Беседа проходила так непринужденно, что Джураев начал рассказывать о своих друзьях и родственниках. Особенно восхищался дядей Садыковым. Это был такой хороший да добрый человек, что он, Мумин, никогда не забудет его и, как только окончит институт, отблагодарит, как отца.

Много еще имен и фамилий услышала Наташа, но все они мало интересовали ее. Она ждала, когда он назовет Шермата или Гвоздева. Это, может быть, ускорило бы их разговор, который чересчур затянулся. Но Мумин даже не намекал на существование подобных лиц в числе своих знакомых.