Петр Северцев - Раретитет Хакера

– Понял, – ответил я со всем возможным внешним смирением.

– Сиди тихо, не рыпайся. Чуть что – башку снесу, – пообещал крутой парень, качнув пистолетом в руке.

Второй, как я увидел, так же был вооружен.

– Все понял, – тихо ответил я.

Они переглянулись и пошли дальше, обходя помеение по периметру.

– Так вот, – продолжал один, – Власов еще не подъехал... а зато приехал еще один, не поймешь, кто. Я его раньше не видел...

Голоса стихли: коридоры здесь были длинные. Я лихорадочно раздумывал, что же мне делать, как вдруг с лестницы послышался шум шагов и из-за стены показались трое: пожилой человек, которого я никогда не встречал в жизни, но сразу же узнал, вспомнив несколько фотографий, закатанных около года назад в базу данных приятеля через жужжалку; он нес в руках сверток, рядом шли двое его телохранителей.

Поравнявшись со мной, Власов окинул меня испытующим взглядом, и спросил, – Где заседают?

– Дальше по коридору, – ответил я.

Судя по звукам шагов и голосов, пройдя дальше, они встретились с охранниками и еще кем-то; выглянув, я увидел, что коридор заворачивает налево метрах в двадцати; осторожно преодолев их и вглянув, я узрел, как метрах в пятидесяти дальше по коридору Власов вынул из свертка до боли знакомый футляр каталога выставки, в котором, несомненно, находился и сам каталог. Двое охранников у двери осмотрели его, обыскали двоих парней, без долгих разговорв, с одним лишь ворчанием Власова отобрали у парней оружие и, положив его куда-то в близлежащую нишу, без лишних слов пропустили троицу вперед.

Двое обходящих помещение по периметру коридора продолжили свой путь, направляясь в мою сторону, но я уже благоразумно прокрался обратно, сел на место и сделал вид, что читаю газету.

Они прошли мимо, внимательно осмотрев меня.

А когда по шагам и голосам стало слышно, что охранники свернули направо, следуя по коридору, и не могут увидеть меня, я вскочил и быстрым шагом направился в сторону двери, в которую уже вошел Власов.

Двое охранников сразу же подобрались, увидев мою одежду и вообще внешний вид. Поправив очки, я без слов предъявил свое раритетное издание – каталог выставки.

Один из них кашлянул, второй буркнул, – Поднимите, пожалуйста, руки.

Меня обыскали практически мгновенно и, когда обходящие по коридору двое как раз подходили к углу, за которым располагалась дверь, где стояли мы трое, меня впустили, и закрыли за мной дверь.

Я очутился в небольшом пространстве между двумя дверьми: охраняемой наружней и неохраняемой внешней.

– Кто так еще приехал? – донеслось снаружи: двое обходящих, все-таки, подходили к самой двери. У меня оставалось всего несколько секунд, пока они не поняли, что же произошло.

Сдерживая дрожь в руках, я покрепче прижал каталог к груди и вошел в незапертую дверь.

Моим глазам представилось самое запоминающееся собрание из виденных до сих пор: длинный стол, уставленный прохладительными напитками, кресла, штук двенадцать, стулья по всему периметру комнаты, на которых сидели телоъхранители приехавших господ. И деревянная трибуна для выступающих, такая, какие ставились в залах обкомов и райкомов СССР – тяжелая, внушительная, толстая.

Сами приехавшие сюда господа расселись на предложенных креслах.

Их было всего шестеро: знакомый мне Власов, трое незнакомых, гораздо более молодых людей, Куравлев, так же известный меня по фотографиям, которые я не раз видел в газете «Охрана». Возглавлял собравшихся человек, лицо которого я знал точно так же, как и лицо Власова, из файла Приятеля. Отдельного файла – Роман Викторович Гаврилов, один из столпов московской организованной преступности, который один стоил всех остальных.

Похоже, все эти люди собрались здесь на весьма важную беседу. Перед каждым из них лежал раскрытый экземпляр раритетного издания Каталога Всероссийской Выставки Русской Иконы.

И сейчас все они, чего-то ожидая, как один смотрели на меня.

Сознавая, что, возможно, это последняя комната в моей жизни, я разлепил пересохшие губы и громко сказал, – Добрый вечер!

– Садитесь, – пригласил Гаврилов, показывая мне незанятое кресло.

Я быстро прошел туда, сел и развернулся лицом к двери, ожидая скорой опасности.

Так и есть: за дверьми раздался нарастающий шум; кто-то воскликнул, – Там он, там! – затем раздалось, – Стоять! – и в ответ ему, – Уберите руки, подонок!

Сидящие в комнате стремительно повернулись в сторону двери, телохранители привычно потянули руки к поясам; я заметил, как Власов показательно вынул небольшой черный пистолет и положил его перед собой, Гаврилов сделал то же самое. Вслед за ними жест повторили все остальные, сидящие за столом, и когда пистолет на стол положил Куравлев, дверь распахнулась, поддавшись напору извне.