Деклан Хьюз - Дурная кровь

– Теперь дело в руках НОУР. А старший офицер Кейси уходит на повышение. Это значит, что Доусонов больше некому прикрывать.

– Что тебе надо? Я просто не понимаю, зачем я тут торчу, когда мне надо инструктировать адвоката Толстяка…

– Ты здесь потому, что я знаю обо всем этом деле больше всех. Потому что я на один шаг опередил полицию, а если мы сейчас обменяемся информацией, ты тоже будешь на один шаг опережать копов.

– Какой информацией? Что ты знаешь?

– Я знаю, что ты, после того, как доставил Питера Доусона в дом его родителей, какое-то время околачивался там. Знаю, что когда он покончил с собой или его убили, ты взял тело или прислал за ним Толстяка, запихал его куда-то, а через неделю перенес на яхту. Знаю, что орудие убийства лежало где-то в доме Толстяка, Томми Оуэнс украл его, оно оказалось в машине, которую я арендовал, ты его снова получил, когда разгромили мой дом, и ты же подбросил его на яхту вместе с телом Питера. Я знаю, что ты по уши во всем этом…

Джордж Халлиган покачал головой:

– Все это одни слова. Дело по ним не сошьешь.

– Дело не в том, чтобы обвинить тебя в убийстве, Джордж. Дело в другом: закончится твой полулегальный бизнес. Ты ведь понимаешь, что все эти порядочные ребята из приличных заведений, которым есть что инвестировать, не будут принимать тебя всерьез. Мало того, что у тебя брат – психически больной. А если станет известно о твоей причастности ко всем убийствам? К трем? Или больше?

– Я не убивал Питера Доусона. И Толстяк не убивал.

– А Линду?

– Зачем нам ее убивать? Чего ради?

– Слишком много знала.

– О чем? Не понимаю. Послушай, скажи, чего ты добиваешься?

– Я хочу, чтобы ты убрал своих ребят из «Иммьюникейт» от дома Доусонов. Это и в твоих интересах, туда скоро понаедут полицейские, а если в доме окажутся люди из банды Халлигана, под видом охраны, это будет еще одним звеном цепи, которой ты привязан к этому делу. Но проблема не в тебе, мне нужен час наедине с Джоном Доусоном.

– Зачем?

– Зачем? Потому что все это начал он, когда вступил в связь с моей матерью. Потому что он обманывал и давал взятки, стремясь к успеху, которого не заслужил. Потому что он убил Кеннета Кортни, а затем моего отца. Потому что он сидит там, на вершине холма, ждет, когда я приду и скажу ему, наконец, что все кончено. Потому что мне нужно знать правду.

– Думаешь, узнаешь ее от него? Ну, удачи тебе.

Джордж встал и отряхнулся, как собака после купанья. Снял плащ и свернул его.

– Знаешь, сколько стоит эта одежда? Тебя убить за нее мало.

Я достал из кармана пистолет и протянул ему. Он неуверенно посмотрел на меня, потом взял оружие и прицелился в меня:

– Еще раз напомни, почему я не должен тебя убивать.

– Потому что тебя поймают, – ответил я. – И вообще, подумай, сколько я для тебя сделал.

– Опять! О чем это ты?

– Я все для тебя сделал. Рассказал о Толстяке, о Десси. Раньше никто тебе этого не говорил. Тебе не позвонили ни ребята Толстяка, ни он сам. Они все готовились заниматься сбытом героина. Это было бы совсем некстати для твоего бизнеса, Джордж. Теперь ты хочешь вызвать своего адвоката. А я тебе советую: уйди в подполье и не обращайся к таким людям, которые не хотят тебя знать. Через несколько месяцев ты спокойно сможешь продать эту землю. После того, как ее перекроят, цена не упадет.

Джордж засунул пистолет в карман плаща. Провел рукой по лицу и волосам, и на его помятом лице появилась ухмылка.

– У меня все будет хорошо, если ты останешься на моей стороне. Должность еще вакантна, я тебя не тороплю. Хотя и не знаю пока, что ты собираешься делать.

– Делани о тебе не скажет ни слова.

– И про паром?

– Ни про что.

– Почему это?

– Потому что я его попросил. Конечно, я могу передумать.

– Не надо.

Джордж Халлиган вытащил мобильник и поговорил сначала со своим адвокатом, потом с кем-то, кто слушал его приказы, не задавая вопросов. И после этого он рассказал мне о том, что знал сам.

– Все началось в Фэйган-Виллас, – начал он.

Его слова прозвучали для меня, как набат.

Черные железные ворота усадьбы Джона Доусона были открыты. Я припарковался напротив дома и спустился по длинной, обсаженной деревьями и посыпанной гравием подъездной дороге. Это был огромный особняк из кирпича в готическом викторианском стиле; он напомнил мне дом престарелых Святого Бонавентуры, но этот был больше и солиднее, башни и башенки тут были выше, и их было больше, оконные витражи – роскошнее, И сквозь туман его желто-серые кирпичные стены, казалось, тускло светились, придавая дому облик призрачного замка, парящего в облаках.