Карло Шефер - В неверном свете

— Скажите же нам ваше имя и адрес… иначе придется вас обыскать, — почти шепотом сказал Лейдиг, которому как будто нравилось это беспомощное существо, вероятно, по контрасту: он ощущал себя почти крутым.

Девушка зарыдала еще сильней и упрямо потрясла головой:

— Мне не нужно было приходить. Все на каникулах. А я только хотела кое-что узнать…

Тойер убрал со стула свой небрежно брошенный кожаный пиджак и с лукавой улыбкой предложил Ильдирим присесть.

— Вы немного побудете у нас?

— Знаете, если ваш сосед еще когда-нибудь скажет что-либо подобное, — опять раздался вежливый голос Штерна, — то я… Да, разумеется, хорошо, что вы позвонили… Да, так я прошу вас. Ваш пес все-таки тоже испачкал ему площадку перед домом…

Тойер решительным шагом подошел к Штерну, вырвал у него трубку, несколько раз пролаял в нее и напоследок прорычал:

— Впредь держите своего засранца при себе и не отпускайте, черт побери.

В такие минуты, легким движением пальца нажимая кнопку телефонного аппарата, он с тоской вспоминал, как приятно было яростно швырнуть трубку на рычаг телефона в эпоху, когда после прогноза погоды сразу раздавался писк, обрывавший радиопередачу, и никто не мог выехать из ГДР.

— Вы что, приехали из бывшей ГДР? — машинально спросил он у студентки.

Новый телефонный звонок. Тойер схватил трубку и пролаял в нее. Потом выдернул провод из розетки. Стало тихо.

Плачущая девушка показала на Ильдирим.

— Кто это? — спросила она с дрожью в голосе.

— Прокурор Хилибили, — ответил Тойер самым низким басом, на какой был способен. — Все очень серьезно.

— Я прикажу вас обыскать, — тут же солгала Ильдирим, — моим самым суровым сотрудницам. Они настоящие живодерки. И вам придется раздеться. Совсем догола. Они заглянут вам в попу.

Печальная фройлейн вздрогнула и внезапно проговорила с достоинством святой Иоанны:

— Я расскажу сейчас обо всем.

Тойер взглянул на Ильдирим и еле заметно кивнул. Хафнер выставил большой палец. Двое остальных тихо зауважали прокуроршу, во всяком случае, теперь она стала для них своей.

Было не так поздно, как в криминальных телесериалах, но все-таки достаточно утомительно для одного дня, да и принтер у Лейдига перестал подавать бумагу.

Между тем студентка факультета евангелической теологии Доротея Бухвальд успела прийти в себя и теперь задумчиво дотронулась языком до кончика мясистого носа на плоском лице. Ильдирим отвернулась, ей было неприятно на это смотреть. Ей показалось, что ее дерзкий маневр заработал одобрительные взгляды, но она сомневалась, следовало ли представителю прокуратуры на такой ранней стадии работы так грубо давить на свидетеля. Однако ей повезло, девица явно не собиралась никуда жаловаться.

Тойер грузно повернулся к ней:

— Что вы теперь скажете, фрау Хилибили?

— Не знаю, господин Террор, — сладким голосом парировала она.

— Вас зовут по-другому, я не смог запомнить, — печально признался комиссар и тихонько что-то запел, без слов, просто «Бу-бу-бу…»

Она невольно усмехнулась:

— Моя фамилия Ильдирим, через «и». А имя Бахар, как базар, только в середине «х».

— Хафнер, умоляю, убери руку из поддона для бумаги, еще не хватало, чтобы протокол отпечатался на твоей лапе… — Обычно вежливый Лейдиг говорил сейчас крайне нервно.

Приструненный Хафнер словно случайно прогулялся по кабинету. Его глаза горели, возможно, он уже мечтал о том, как проведет нынешний вечер, а может, ему затуманила разум немецкая османка?

Тойер улыбнулся прокурору:

— Догадываюсь, что вам часто приходится произносить свою фамилию по буквам?

Она кивнула и закатила глаза.

— Сейчас я попробую выговорить: Бахар Ильдирим.

— Совсем неплохо, господин Тойер. — Оба засмеялись.

Хафнер элегантно, как ему казалось, приземлился на стол шефа.

— Вообще-то что это означает? Я имею в виду, ваше имя по-немецки? Оно что-то значит? — громко спросил он.

— Да, — ответила Ильдирим, опять чуть холодней. — Бахар значит весна. А Ильдирим — молния.

Хафнер засмеялся, довольный:

— Значит, вы Весенняя Молния.

— Да, — согласилась прокурор с явной досадой. — А вы?

— Томас Хафнер. — Сыщик все еще посмеивался, довольный собой. — Самое обычное имя.

Теперь все замолчали. Лейдиг сделал знак Штерну, чтобы тот помог разобраться с принтером. Штерн кивнул, подошел к аппарату и слегка ударил по нему пару раз.

— Я играю в регби. В нашей команде, — неуверенно продолжил Хафнер, — играет один турок, так его зовут Юнус, что значит дельфин.