Павел Стовбчатый - Сцены из лагероной жизни

В зоне трёшница — молодая девушка из Кизела, нырнувшая в лагерь на заработки. Замаскированный бункер под лесозаводом, ключ только у одного человека, вскрыть дверь можно лишь при помощи трактора… Есть, правда, и запасной выход.

К даме лукаются узким кругом, человек семь-восемь, самых-самых. Договариваются между собой не «контачить» барышню ради собственного достоинства. Прошлое прошлым, а тут никакого минета. Решено. Все восемь из авторитетных, все хитрые и прелые. Кормят, поят, угощают шоколадом, дают деньги. На пятый день выясняется, что трое таки нарушили табу, не удержались… Возникает скандал. Трое отказываются и выбивают из барышни «опровержение». Тогда начинают бить остальные — нет, правда! Никто друг с другом не разговаривает, но в бункер ныряют.

На девятый день бункер накрыли опера, секс закончился.

Витя Гончий — известный онанист, «дон Дрочило». Ему всего двадцать один год от роду. Залезает на четвертый ярус пятикубовых, уложенных друг на друга пакетов доски и, прикрепив «сеанс» из журнала, дрочит до одури на высоте. Место давно проверенное, ни с какой стороны не видно, никто не помешает.

В один из дней, не обратив внимания на то, что пакеты еще не доложены до конца, он, как обычно, лезет наверх. Через пару минут руки уже в работе, и всё нипочем. Крановщик в это самое время выруливает стрелой и четко опускает очередную пачку доски. Гончий дёргается от неожиданности и с испугу падает на доски.

Парализованного, но с «сеансом» в кармане его сняли через два часа.

Отбывая очередной свой срок, Коля Монгол — большой авторитет в преступном мире — как-то подозрительно прилипает к одному симпатичному огольцу лет девятнадцати. Братва молча наблюдает за этой странной дружбой, но, конечно же, шушукается между собой. По неписаным лагерным законам, тот, кто держит «личную жену» втихаря, а выражаясь проще, «петушка», должен отвечать по всей строгости закона перед братвой за свой проступок. Проступок же заключается в том, что «петух» находится среди всех, ест из одной посуды со всеми, чифирит и вообще живёт на равных с чистыми людьми, что считается совершенно недопустимым. Зона не воля, и «петух», словно какой-нибудь неприкасаемый, должен быть в своём стойле. Точка! Так гласит закон.

То ли из жалости и любви к огольцу, то ли из страха за свою жизнь Монгол не сделал никакой объявы на предмет секса, и все сочли это за личное оскорбление. Братва уверена, что дело обстоит именно так, тем более что такие случаи в зонах не редки.

Пару авторитетных и пронырливых босяков вызываются распутать этот клубок и буквально открывают рот от изумления, когда припёртый к стенке оголец сознается в том, что сам «жарит» Монгола! Почти год!

Ему, понятно, не верят и бьют смертным боем до синевы, выбивая настоящие правдивые слова. Но оголец стоит на своём как кремень и заявляет, что вдобавок ко всему «дед» делает ему минет.

Ребята призадумались: так врать мальчишка ни за что не рискнёт, ведь каждое его слово весом в человеческую жизнь. Но как доказать?! Пацан, как и баба, не свидетель, он никто по жизни, а во-вторых, сопляк. Для такого авторитета, как Монгол, нужны не то что железные, а платиновые доказательства, основания. Иначе нож вонзится в твое собственное сердце и в сердце глупого пацана, рискнувшего сказать правду. Голь на выдумки хитра, и братва находит супероригинальный выход.

Под страхом смерти огольцу запрещают говорить кому бы то ни было о состоявшемся разборе и требуют, чтобы он сделал следующее: поставил несколько маленьких зеленочных точек на свой член и слегка «закоцал» зеленкой пальцы. Когда пахан в очередной раз пригласит его к себе, он засветится на все сто. Если оголец действительно сказал правду. Либо на губах Монгола, либо на его заднице останутся следы зеленки. Это чистый приговор. Задача пацана — быстро сообщить о случке братве, пока пахан не щекотнулся. Проходит три дня, и долгожданная случка происходит. Когда пять человек неожиданно вошли в бендежку Монгола, тот весело улыбался и не думал о горе.

Ему не стали ничего объяснять, а сразу поднесли к лицу зеркало. Губы Монгола были в зеленке. Он, однако, не растерялся и сам наехал на явившихся, как и подобает настоящему пахану и… активному педерасту. Тогда его попросили снять брюки. Он наотрез отказался, очевидно сообразив, что влип. Стащили силой, и все увидели зеленые пятна на его худых ягодицах. Спустя два часа избитый до смерти авторитет был уже в «петушатнике», среди себе подобных. В то время Монголу было почти шестьдесят.