Марина Серова - Ты отдашь все!

Директор краеведческого музея вообще был склонен к театральности. Он с удовольствием играл в быту в различные игры. Сюда относились как флирт с Мариной, подтрунивания над ней и ее мужем, вознесение персоны Левы Маркова на некий пьедестал «священности», так и постоянные намеки на скупость «еврейской семейки». Он всякий раз усердно смаковал эти темы и старался всем, чем мог, подчеркнуть все это. Отсюда и его замечание насчет ужина, и шесть-семь ложек сахару в чае. Максим посматривал на эти кривляния, посмеиваясь, а вот Марина, обвинять которую в скупости было бы совсем уже несправедливо, немного обижалась. Она всегда старалась угостить друзей чем могла, а Всеволода в этом смысле она порой даже баловала. Но Гайворонский все равно всякий раз с маниакальной настойчивостью, по инерции, нападал на Заботкиных, а те, давно привыкшие к его манерам, также по инерции отбивались.

– И что он здесь забыл? – прихлебывая чай с вареньем, спросил Заботкин. – Я имею в виду господина Льва Маркова.

Гайворонский бросил взгляд на вазочку и бухнул себе в чай еще и варенье. Хотя и Максим, и Марина прекрасно знали, что вообще-то он предпочитает несладкий чай. Максим только хмыкнул и сочувственно покачал головой, а Марина демонстративно выставила на стол целую банку.

– Работать он здесь будет! – гордо вздернув голову, заявил Гайворонский.

– А почему ему в Германии не работается? – продолжал Максим.

Сева изобразил на лице некую таинственность и вместо ответа спросил:

– А вы уже трепещете?

– Да что нам трепетать-то! – не выдержала Марина. – Говоришь, словно мы преступники какие-то! Это совсем не остроумно! Хватит уже твоих дурацких шуточек, надоело! Тоже мне, комик!

– Я просто хотел вас подготовить, – смущенно ответил Гайворонский и скромно отпил из стакана свой сироп. – Я же знаю, что вы не любите Леву!

Так было всегда. Сева осыпа#л Заботкиных неприятными, несправедливыми шуточками и держался с ними напыщенно, но когда Марина вот так прикрикивала на него, он моментально делался тихим и послушным. После этого с ним уже можно было говорить серьезно и спокойно. Хотя и это, скорее, входило в «комплект» его театральности.

– Да разве в этом дело, – вздохнула Марина. – За что нам его не любить? Тут другое... А ты как будто не знаешь о наших проблемах, – упрекнула она Гайворонского, продолжавшего виновато прятать глаза.

Максим, подрыгивая одной ногой, положенной на другую, продолжал «допрос»:

– А жить он где собирается? К Лиманской, наверное, пойдет в приживалы?

Тут Сева принял негодующий вид.

– К этой недостойной женщине? – презрительно скривил он губы. – Лева скорее удавится!

– Ну в общем-то, это, наверное, правильно, – согласился Заботкин. – Так все же, где он жить-то намерен?

– Он квартиру себе купит, – гордо ответил Гайворонский, так, словно это он сам сумел заработать кучу денег на новую квартиру.

– Удивительное дело, – проговорил Максим. – Человек уехал в Германию на ПМЖ – и вдруг возвращается в нашу дыру, собирается покупать квартиру и оставаться здесь работать! Смех, да и только! Разве он уезжал туда только для того, чтобы заработать на квартиру? Там он ее и так должен был получить.

– Не все так просто, юноша, – снисходительно пояснил Гайворонский. – Там Лева кто? Простой таксист. А он кандидат наук, между прочим!

– Так мы тут все почти что кандидаты, – недоуменно пожала плечами Марина.

– Вы – «почти», а Лева – кандидат, – упрямо повторил Всеволод Олегович.

Заботкин хмыкнул. А его жена, не выдержав, заметила:

– Понятное дело, с его специальностью в Германии вряд ли найдешь работу по профессии! Он же это знал прекрасно, когда уезжал. Историк, который в свое время защитил диссертацию на тему «Историческое значение двадцать шестого съезда КПСС», наверное, там не нужен.

Сева смущенно и несколько виновато опустил голову. Пряча глаза, он заявил куда-то в сторону:

– Мне он все равно нравится!

После этого расхохотались все, и даже сам Сева заулыбался. И, тем не менее, он продолжил:

– Лева замечательный! Он добрый и наивный! Он деньги заработал! Приедет, квартиру купит! А если вы еще ему долг отдадите, то и машину.

– Неужели в Германии он до сих пор не купил себе машину? – удивился Максим.

– Купил! – оскорбился за Леву Гайворонский. – Но это – для немецких дорог машина. Ему здесь наша нужна, отечественная. К тому же, для нее и запчасти дешевле.

– А еще нас евреями обзывает! – всплеснув руками, засмеялась Марина, однако на ее лице появилось выражение некой тревоги и озабоченности.