Кевин Гилфойл - Театр теней

Эмброуз вынужден был признать, что, пока не произошло убийство Дайдры Торсон, Стасио действительно был его главным подозреваемым. Лейтенанта не спросили, что заставило его изменить свое мнение.

— А правда ли, что мистер Стасио покинул страну сразу после ареста мистера Койна?

Эмброуз ответил, что мистер Стасио волен уезжать когда угодно и куда угодно.

Сэлли Барвик тоже была приглашена в качестве свидетеля.

— Мисс Барвик, правда ли, что у вас был личный конфликт с подзащитным? Что вы отказались назвать свой источник в полиции? Что вы получили аванс в несколько сотен тысяч долларов за книгу о маньяке из Уикер-парка?

Сэлли ответила утвердительно на все эти вопросы, но судья не стал принуждать ее разглашать имя источника. В кабинете судьи сторона обвинения указала на то, что, поскольку анализ ДНК подтвердил правоту мисс Барвик, личность человека, который предоставил ей эту информацию, уже не важна.

Адвокаты Койна — их было пятеро — представили подробную информацию о более чем десяти убийствах, совершенных в Чикаго, Ороре, Милуоки и Мэдисоне уже после ареста Койна и отказа выпустить его под залог. Судья также позволил выступить эксперту, подтвердившему своими показаниями факт совершения шести убийств в окрестностях Сиэтла в то время, когда Койн находился под стражей.

— Возможно, серийный убийца переехал в Сиэтл, — сказал один из адвокатов Койна в своем заключительном слове. — Возможно, он воспользовался арестом моего подзащитного, чтобы покинуть страну. Возможно, он по-прежнему в Чикаго. Этого я не знаю наверняка. Я знаю только одно: у вас есть все основания сомневаться в том, что Сэм Койн является маньяком из Уикер-парка.

Обвинение заявило, что последние убийства не следует принимать во внимание, поскольку они могли быть совершены подражателями. Как только мы раскрыли все подробности этого дела, объяснял Тед Эмброуз, в частности то, в какой позе убийца оставлял свои жертвы, схожесть обстоятельств преступления утратила всякое значение.

Когда присяжные удалились на обсуждение, обвинение предложило неожиданную сделку. Если Койн признает себя виновным в убийстве Дайдры Торсон — а по этому убийству они располагают неопровержимыми доказательствами, — все остальные обвинения и требование смертного приговора будут сняты. Адвокаты Сэма умоляли его принять эти условия. Они и так и эдак пытались подступиться к основной улике, ДНК, пытались запутать присяжных разговорами о вероятности и статистике, но сами не верили в убедительность своих аргументов. С каждым годом уговорить присяжных не верить экспертам, когда подтверждалось совпадение ДНК, становилось все трудней. Генетическая терапия приводила к чудесным исцелениям, списки футбольных команд пополнялись за счет клонирования спортивных звезд — теперь люди разбирались, что к чему. ДНК не лжет.

— Но в этот раз ДНК действительно лжет, — настаивал Сэм во время пресс-конференции в зале суда. — Меня там не было. Я не убивал Дайдру Торсон. Я вообще никого не убивал.

Наблюдатели и эксперты в телепередачах сходились во мнении, что высказывания Койна звучат искренне. И тем не менее, через шесть дней присяжные признали Койна виновным в четырех убийствах первой степени и приговорили к смертной казни посредством инъекции отравляющего вещества.

В номере мотеля Джастин откинул пододеяльник и сел, скрестив ноги. Он был без майки, джинсы расстегнуты, видна резинка от белых трусов с фирменным логотипом. Он стал рассматривать агрегат, который собирал Дэвис.

— Желтый, зеленый, красный — умри, несчастный, — пробормотал он.

Дэвис убрал с прикроватной тумбочки телефон, электронный будильник и тяжелую лампу. Боковым зрением он видел Джастина, видел его расслабленную позу, равнодушное выражение лица и пытался осмыслить, что творится у мальчика в душе. Прошлой ночью, лежа в кровати рядом со спящей Джоан, и в машине по дороге сюда Дэвис репетировал, как станет отговаривать Джастина. И знал, что Джастин настоит на своем. Но самое ужасное было другое: хотя Дэвис и не желал такой судьбы для Джастина, он хотел, чтобы сам Джастин желал ее для себя.

Дэвис сидел на жестком матраце спиной к Джастину.

— Если ты хочешь, чтобы все выглядело как передозировка, может, проще уколоться? — обратился он к мальчику.

— Умереть от передозировки — это примерно то же самое, что пытаться убить себя молотком. Это трудно. — Джастин рассмеялся, и Дэвис даже на расстоянии почувствовал его несвежее дыхание. — Вы так и не поняли, зачем мне это нужно, и все равно пришли. Вы весь в этом. Преданный. Надежный. Совсем как настоящий отец. Все именно так, как я хотел.