Григорий Глазов - Невиновных нет

- Месье Желтовский! - бармен обвел взглядом посетителей, выискивая, кто из них Желтовский, и ожидал, когда он откликнется.

- Вас к телефону, месье.

- Благодарю. Попросите, пусть перезвонят мне в номер, я буду там через пять минут...

Звонил Берар.

- Машина с дипномерами принадлежит иранскому посольству. Тебя это устраивает?

- Вполне. Даже если б это было посольство Тонго. Слышал о таком государстве? Населения в нем около ста тысяч.

- Завидую им, что их так мало... Ездит на этой машине некий господин Хеджези. Запомни или запиши: Хеджези.

- Уже. Как ты узнал?

- Доллар, конечно, весомая валюта. Но и наш франк кое на что способен, когда нужно разговорить, допустим, клерка, швейцара, хозяина бистро или шофера. А шофер у Хеджези француз, молодой парень, у которого только родился второй ребенок, нужна более просторная квартира.

- Понятно.

- Господин Хеджези постоянно обитает в Москве, но и здесь довольно частый гость и бывает подолгу... В котором часу улетаешь?

- Ранним рейсом.

- Проводить тебя не смогу, еду в провинцию, надо уточнить биографию Паскаля Жувэ.

- Бог в помощь.

- Счастливого полета...

13. МОСКВА. СЕГОДНЯ

Перфильев прилетел из Парижа в пятницу после полудня. Жена еще не пришла с работы. Приняв душ, он тут же позвонил Лебяхину. Секретарша сообщила, что Василия Кирилловича увезла скорая день назад с болями в животе. Подозревали аппендицит, но аппендицит в госпитале отвергли, однако серьезно обследоваться необходимо...

С этого неприятного сообщения началась полоса странных событий и нервотрепки.

Вечером, когда сидели с женой за ужином, раздался телефонный звонок. Перфильев снял трубку:

- Слушаю.

В ответ молчание. Только где-то дыхание.

- Алло! Говорите же! - раздраженно сказал Перфильев.

И снова - ни звука. Он опустил трубку.

- Опять? - спросила жена.

- Что значит "опять"?

- Это не первый раз. Вот так и во время твоего отсутствия: звонят, молчат и сопят...

В ту же ночь его разбудил телефонный звонок. Все повторилось, как и накануне за ужином. "Проверяют, дома ли? - гадал Перфильев. - Может быть воры, просчитывают удобное время? Непохоже, если и днем звонили, то уже определили, что днем в квартире никого... Кто же и зачем? - Однако жену попытался успокоить: - Кто-то валяет дурака..." Но нервирующие, досаждавшие звонки продолжались, и именно в то время, когда Перфильевы были дома: в обед, во время ужина и ночью. На ночь он стал выдергивать вилку со шнуром из розетки. Звонки прекратились также неожиданно, как и начались...

Дела фирмы поглотили Перфильева. Приближалась дата поездки в Южную Корею.

- Как там дела с моими документами? - спросил он секретаря.

- Пока никакого ответа, Павел Александрович.

- Странно. Обычно Субботин оформляет нам все быстро. Поторопите его, попросите, объясните, что я не могу прилететь в Сеул ни днем позже.

Он действительно не мог опоздать ни на день, даже ни на час. Время встречи было оговорено.

А все началось весной минувшего года. Как-то Перфильев шел по городу и на витрине магазина "Оптика" увидел довольно посредственные импортные оправы для очков по сумасшедшим ценам. Тут его и осенило. Он сделал несколько рейдов по аналогичным магазинам, некоторые теперь, став частными, назывались салонами: "Светотень", "Элегант", "Небо" и прочее без большой фантазии.

Осторожно он выяснил, что эти вышедшие из моды оправы закупались оптом в Польше, Венгрии, Германии. Прибыль была 200-300 процентов, а ежели здесь вставлять еще и самые ходовые стекла, то прибыль этих "Светотеней", "Элегантов" подскакивала до 400-450 процентов.

Произведя необходимые расчеты, к концу лета Перфильев открыл экспериментальный цех по производству самых модных оправ. Последние каталоги и необходимое сырье он получал от Кнорре: два раза в месяц гнал в Париж за сырьем трейллер. Оправы он оптом отдавал в Прибалтийские государства, наладив связь с владельцами специализированных магазинов. Затем Кнорре подсказал ему: а почему бы не делать линзы самим? И не обычные ходовые, а самые дефицитные - редких конфигураций и редких диоптрий. Перфильев уже знал: хоть криком кричи - в России их не достанешь. А если где и удастся заказать, то сдерут только валюту. Как же быть массе людей, у которых нет валюты? Значит эти линзы надо гнать в больших объемах, оправы к ним тоже. И уже никому не сдавать оптом, а делать очки в комплекте, т.е. открыть свои два-три салона. Сперва в Москве и Петербурге, затем развернуться по другим городам России. Цена этих очков окажется доступней, ниже той, что ныне, но за счет оборота он компенсирует возможные от этого потери. На техсовете идею эту одобрили. Перфильев отправил факс Кнорре. Тот вывел его на солидную фирму в Сеуле, там можно было купить оборудование дешевле нежели во Франции. Фирма начала поставки. Договорились с ее главой, что в конце нынешнего года Перфильев прилетит в Сеул для заключения еще одного контракта на покупку самых современных высокоточных шлифовальных станков. Дата была согласована незадолго до отлета Перфильева в Париж. К этому времени он поручил собрать сведения о самых квалифицированных мастерах по обработке линз, предварительно переговорить с ними, сманить высокими заработками. Был вчерне готов проект большого цеха, для проектирования двух магазинов-салонов, их витрин и внутреннего оборудования были найдены лучшие дизайнеры. Оставалось только слетать на два дня в Сеул, а вернувшись, вплотную заняться подыскиванием помещений. Тут, полагал он, проблем особых не будет: отправится снова к Ушкуеву, тот за хорошую взятку найдет все, что нужно...