Григорий Глазов - Невиновных нет

Через неделю он позвонил мне:

- Я согласен.

- Приезжай, - ответил я.

Приехал он вечером ко мне домой. Трезв, как стеклышко, элегантен, спокоен, повесил плащ в прихожей. Я поставил два стакана, лед и недопитую бутылку шотландского. Мы просидели часов пять, оговаривая все тонкости, детали, подробности каждого шага. Закончив, я спросил:

- Белояровская глина нужна была тебе для _э_т_и_х_ исследований?

- Да. После первых экспериментальных работ стало ясно, что она идеальна. Но она оказалась превосходной и для облицовочной плитки, и для фаянса.

Я открыл ящик стола, вытащил оттуда второй привезенный мною "серпастый молоткастый".

- Вот на этого человека я и открою здесь счет в банке.

Он раскрыл паспорт, посмотрел на фотографию, потом на меня и ухмыльнувшись, сказал:

- А ты фотогеничен, - глянул на часы. - Пора. Вызови, пожалуйста, такси...

На следующий день я позвонил господину Манджери Рао, с которым знаком был давно, поддерживал деловые отношения, бывал у него в торгпредстве, почти не сомневался в его истинной должности там. Впрочем он, вероятно тоже имел обо мне мнение, но, разумеется, мы никогда об этом не говорили. На мое предложение встретиться в каком-нибудь кафе он согласился без каких-либо расспросов. Встретились назавтра. Он выслушал меня без всяких внешних эмоций, с достоинством и спокойствием индуса и опытного партнера, на прощание сказал: "Мне нужно обдумать ваше предложение". Я понимал, что думать будет не столько он, сколько большие люди в его стране, которые р_е_ш_а_ю_т_. Их раздумья длились дней десять. Он позвонил мне утром в офис и сказал:

- Я готов оговорить детали. Даже сегодня.

- Где мы можем встретиться? И когда?

- Где-нибудь в "Libre service" [ресторанчик самообслуживания]. Скажем на ланч. Выберите сами.

Я вспомнил, что недалеко от церкви Сент-Эсташ есть такой симпатичный ресторанчик, господин Манджери Рао согласился...

"Ну вот, свершилось и завершилось", - думал я далеко за полночь, когда лежа в постели итожил, не ощущая в душе торжества, поскольку понимал, какую ношу взвалил на себя, когда ее придется тащить по возвращении в Москву. Ни Кнорре, ни господин Манджери Рао не были виновны в том, что мне предстоит. Я сам вызвался. Занавес поднят. И я на сцене. Соло...

Летели дни, недели. Однажды в субботу днем Леони, Кнорре и я отправились на Монмартр. В толчее среди зевак и знатоков мы подходили к художникам, рисовавшим тут же по заказу портреты желающих или просто продававших свои уже готовые работы. Я хотел что-нибудь купить, чтоб увезти в Москву на память, воспользовавшись советами опытной Леони. Она выбрала три акварели: утро на Сене, в дымке баржа; портрет негритянки с замысловатыми серьгами-висюльками; огромный гальский каплун в пестром оперении на фоне разгорающейся зари. Затем мы двинулись к белоснежной базилике Секре-Кёр, царившей на холме. Ее главный восьмиметровый купол, увенчанный крестом, казалось сам плывет на фоне медленно ползущих облаков. У основания широкой многоярусной лестницы молодые негры и арабы торговали разложенными на ковриках поделками: вазочками из тонированного гипса, толстыми декоративными свечами, плетенными из соломки сумочками. На ступенях - снизу до верху - сидели парни и девушки, кто читал, кто болтал, кто просто отдыхал, откинув голову, зажмурив глаза, подставив лицо последнему осеннему солнцу. У колонн портала устроились пожилые люди, молодые мамы; детишки скакали по ступеням. Здоровенный негр-фотограф ходил с "Полароидом" от группы к группе, фотографировал, тут же отдавал фотоснимок, получал плату и быстрым взглядом высматривал, на ком еще можно заработать.

Леони вскоре нас покинула - у нее было свидание с подругой.

И тут я услышал громкий оклик по-русски:

- Месье Перфильев!

Поискав глазами, я увидел Желтовского, сидевшего на ступенях верхнего яруса лестницы у сетки ограждения. Рядом с ним стояла цыганка в пестром платке, в юбках, выглядывавших одна из-под другой, в красных сапожках на высоченных каблуках. На одной руке она держала младенца, закутанного в тряпье, другая была протянута Желтовскому за подаянием, через плечо у нее висела торба. Мы подошли. Желтовский поднялся, отогнал цыганку. Я познакомил его с Кнорре, втроем мы уселись на ступени.

- Какими судьбами? Когда прилетели? - спросил я.

- Позавчера. Автомобильный шоу-салон сезона, надо снять сюжет.

- Надолго?

- Еще три дня побуду, - ответил Желтовский.

- Завтра я открываю небольшую выставку новинок "Экспорттехнохима". Куда прислать вам пригласительный и проспект? - спросил я.