Анатолий Андреев - Давление зла

Федора словно толкнули. Он открыл глаза, полежал некоторое время, прислушиваясь к тишине, потом встал и прямо в плавках вышел на крыльцо. Знакомый серый свет, непонятно откуда падающий, не давал теней. "Сплю еще", — с облегчением подумал Федор.

Он спустился с крыльца, прошел по холодной траве через двор и вышел на улицу — калитка отворилась без скрипа, как и положено во сне. За околицу он вышел быстро, приостановился на мгновение и двинулся по голой земле, на которой и чахлая трава-то росла с проплешинами. Хотелось курить, и Федор подосадовал на дурацкий сон, в котором приходится расхаживать голым, без карманов. Справа землю раскроил старый овраг с пологими голыми склонами, скудно поросшими чахлой гусиной травкой. Косая изгородь в три жердины подбегала к оврагу и, вместо того, чтобы спуститься по склону, тянулась в воздухе на ту сторону. На вид она оставалась такой же хлипкой и ненадежной, и непонятно было, как она не обрывается под собственным весом. По странной, извращенной логике сна, Федор подошел к ней, встал на нижнюю трухлявую жердину и, придерживаясь за верхнюю, принялся боком продвигаться вдоль нее.

Хилое сооружение вздрагивало при каждом движении. Склон оврага, такого вроде неглубокого, пока стоишь на твердой земле, быстро отодвинулся вниз, вызывая застарелый страх высоты. Пытаясь не смотреть вниз, Федор перевел взгляд направо и обнаружил, что на тяжело провисшем сооружении, кроме него, находится еще кто-то. Безвольно свесившись на обе стороны, подобно большой тряпичной кукле, на изгороди висел — Федор точно знал это, — мертвец! Как только Федор сообразил это, покойник вдруг принялся конвульсивно сгибаться и разгибаться. Движения его ничего общего не имели с движениями живых людей. Изгородь тяжелыми толчками сотрясалась в такт этой безумной пляске, и Федор, обмирая, вцепился в жердину, привалившись к ней голой грудью и чувствуя сухое дерево и остатки коры, обдирающей кожу.

Мертвое тело не удержалось наверху и полетело вниз с высоты, после глухого удара продолжая подпрыгивать, как большая отвратительная рыбина. Федор завороженно проводил его взглядом. Совершив несколько подскоков, мертвец, как ни в чем не бывало, встал на ноги и, задрав голову и ощерясь, уставился незрячими глазами на Федора. Федор торопливо отвернулся и продолжил свой путь на ту сторону оврага. Он преодолел всего несколько метров, когда ощутил не только слухом, но руками и всем телом, сухой треск ломающегося дерева. У него захватило дух — остатки изгороди с намертво вцепившимся в них Федором начали описывать дугу в падении на дно оврага.

Удара он не почувствовал, как и не понял того, почему он стоит на ногах, куда девался ходячий мертвец и почему это он оказался не на дне оврага, а на берегу речушки, где разговаривал с лешим. Но лешего тут не было, не было и водяного, а то существо, что стояло лицом к нему, оказалось столь странным и страшным, что Федор, не успев почувствовать облегчения после падения и избавления от покойника, лишь судорожно перевел дух и опустился на поваленное дерево.

Существо не шелохнулось и даже не открыло глаз, и Федор со страхом подумал, что же будет, когда оно их откроет. Ствол дерева под Федором задрожал, оно дернулось. Раздался звук лопнувшей струны, и от него отделился метровый комель. Конец его был ровным, как обрезанный. Чурбак подкатился к существу и сам собой встал вертикально. Существо уселось, чурбак глубоко вдавился под его тяжестью в землю. Лишь тогда оно открыло глаза. Федора окатило глубокой и чистой волной мысли, словно кто-то внимательный прошелестел у него в голове всем содержимым, вытряхнул оттуда пыль и широко распахнул все окна. Такое ощущение изредка бывало у него раньше, давным-давно, когда он был молод и здоров, когда он вставал ранним утром, и у него все, вся жизнь была впереди…

"Да, ты спишь, — раздался у него в голове ровный бесплотный голос. — И этот твой сон я… измыслил. Так удобнее. Мне надо поговорить с тобой. Тебя интересует, почему мы решили обратиться именно к тебе? Да только лишь потому, что здесь оказался именно ты, а не другой. Мы прозондировали твое будущее, и оказалось, что ты нам подходишь".

— Никто другой, значит, не подходит? Весьма лестно…

"Ирония твоя не к месту. Подходят, и другие есть. Ты бы удивился, узнав сколько их".

— И вы всех так вот… вербуете?

"По-разному. Только не вербуем, в смысле — не заставляем работать на нас. Все вы работаете сами на себя!"