Виталий Гладкий - Золотая паутина

У водохранилища, куда по вызову прибыли оперативники, толпились рыбаки. Это они вызвали милицию, наткнувшись на утопленника, на шее которого висела тонкая прочная веревка с привязанным тяжелым зубчатым колесом. Лицо покойника было обезображено.

Пока эксперты осматривали труп, Нестеренко слушал показания.

– …Ну, значит, забросил я крючок подальше – авось клюнет. Клев сегодня не ахти какой, ветер задувает. С пяти часов сижу и только две рыбешки – срамота одна… Вначале я был вон под теми кустами. Вот и подумал – дай-ка попробую с обрыва, там глубина приличная, глядишь, повезет. А крючок возьми и зацепись. Я еще подивился – с чего бы это? Места тут чистые, без коряг и водорослей… – Аккуратный дедок с бородкой клинышком, в старомодном парусиновом пиджаке, чувствуя себя в центре внимания, с увлечением жестикулировал. – Жалко крючок стало, сын из заграничной командировки привез, норвежский – во сталь! – разделся я и полез за ним. Плаваю я хорошо, на Волге-матушке вырос… Нырнул, пощупал – и обмер! Утопленник! Ну, если честно, испугался до смерти. Не каждый день ведь такое… Ребят вот позвал, вытащили мы его из воды, а оно вишь какое дело…

Подошел Арутюнян.

– Что там, Гарик? – обратился к нему Нестеренко.

– Ножом. В спину… – Лицо обычно импульсивного эксперта было хмурым и злым. – Можешь смотреть…

Владимир, стараясь унять внезапный приступ тошноты, последовал совету. Кожаный пиджак… Не хватает одной пуговицы. Сзади в раскисшей коже едва просматривается узкая прореха – след от удара. Обтрепанные джинсы. Лицо… Нестеренко старался не задерживать надолго взгляд. Коротко подстриженная борода с уже подсохшей коркой ила.

– Что в карманах? – обернулся он к Арутюняну.

– Не много… – кивком указал тот на расстеленный неподалеку платок, на котором лежали расческа, спичечный коробок, мелочь серебром, скомканный клочок бумажки и какая-то небольшая безделушка овальной формы, как показалось капитану, из белой пластмассы.

– Ограбление… – не то спросил, не то высказал предположение Нестеренко.

– Похоже… Ну-ка, что это? – Геворг с помощью пинцета осторожно развернул бумажку.

Капитан разочаровано хмыкнул – это был троллейбусный билет.

– Не густо, – огорченно вздохнул он и взял в руки безделушку, оказавшуюся брошкой. – Красиво… – невольно залюбовался умело выгравированной сценкой – белый медведь среди торосов напал на клыкастого моржа. Линии рисунка были подкрашены несмываемой темно-коричневой краской. – Это что, пластик?

– Кость. Видимо, моржовая, – сказал Арутюнян, укладывая свой чемодан с инструментами и приборами. – Нашел за подкладкой пиджака – в кармане дыра.

– Ладно. Идем докладывать следователю. Вон машина прокуратуры подъехала.

Капитан просматривал оперативные сводки, стараясь не пропустить сообщений даже о самых незначительных, на первый взгляд, происшествиях. Его оторвал от этого занятия Геворг.

– Здравствуй, Володя.

– А, Гарик… Привет. Чем порадуешь, наука?

– Работаем… – неопределенно ответил эксперт и потянул из кармана сигареты. – Можно?

– Давай… – кивнул капитан – для своего старого друга он иногда делал исключения. – Только возле окна.

– Ты что, заболел? – Геворг испытующим взглядом окинул его осунувшееся лицо.

– Среди лета? – Владимир потер виски. – С чего ты взял?

– Видок у тебя…

– Ладно, – Нестеренко энергично тряхнул головой. – Хватит трепаться. Работы невпроворот. Ты по делу?

– Чаем угостишь?

– Только чайник сам поставь. Заварка свежая, – он оживился: знал, если Геворг заговорил о чае, значит, пришел не с пустыми руками.

– И на том спасибо…

Вчера капитан со следователем до поздней ночи искали зацепочку в деле. Но начинать приходилось на голом месте.

Пока единственным, весьма слабым утешением служил троллейбусный билет. Примерная дата смерти погибшего совпадала с датой его приобретения. Но есть ли в этом какая-нибудь взаимосвязь? Даже предполагать было рискованно.

Оставалось уповать на ЭКО, где Арутюнян исследовал вещи потерпевшего. Так чем порадует Геворг?

– Ну будет тебе, Гарик… – с укоризной в голосе обратился Нестеренко к другу, который с наслаждением прихлебывал круто заваренный чай, – выкладывай.

– Вах, вах, какой быстрый. Слушаю и повинуюсь…

Арутюнян родился в Москве. Был стопроцентным столичным жителем. Но всегда с массой подробностей рассказывал об Армении. Послушать его, так он насквозь объездил южную республику. Геворг же, которого в МУРе переименовали в Гарика, был в Ереване, где жила его бабушка, всего два или три раза, да и то на школьных каникулах.