Виталий Гладкий - Золотая паутина

– Мы оба… погорячились… – Павел Константинович устало вздохнул. – Я готов принести вам свои извинения…

– Нам ли копья ломать по разным пустякам.

– Поэтому я предлагаю…

И в это время во дворе поднялась суматоха…

Группа захвата плотным кольцом оцепила дачу. Владимир прислушался – за забором тишина, только поскрипывает кованый петух – флюгер на остроконечной крыше особняка. Посмотрел на часы – пора. Рывком подтянувшись, перебросил свое тренированное тело через ограждение. Осторожно двинулся к приоткрытой двери гаража, заглянул внутрь. Никого. В глубине гаража стояла "Волга" с открытым багажником, в котором лежали какие-то ящики.

Подозрительный шорох заставил его мгновенно отклониться в сторону. В нескольких сантиметрах от него просвистел железный прут. Ударить второй раз Барсук не успел. Нестеренко "поймал" его на встречном движении. Ковтун тяжело опустился на землю.

Вдруг откуда-то сбоку выскочил мужчина с перекошенным от ярости лицом. Капитан тут же узнал его, это был тот самый мазурик, который ушел от него! Справиться с ним оказалось еще проще, да и на подмогу пришел Панушкин, Богданыч…

Все. Теперь можно передохнуть. "Волчья стая" уже не опасна. Не опасен и ее хозяин – Павел Константинович Хрулев.

Из протокола допроса Георгия Ставракиса.

" Нестеренко : Почему после убийства Брокмана вы, зная о том, кто виновен в его смерти, все-таки не сообщили об этом?

Ставракис : Когда паук убивает паука, разве мухи плачут?

Нестеренко : Только поэтому?

Ставракис : Нет. Не только. Дело в том, что мы с Пашкой Хрулевым росли вместе едва не с пеленок. В Мариуполе жили на одной улице, в школе за одной партой сидели. Затем пути наши разошлись – и надолго. Только когда я начал подрабатывать у Брокмана, там и свиделся с Пашкой впервые за столько лет. Но это был уже не тот Хрулев, которого я когда-то знал. Нет, совсем не тот… Он обделывает с Брокманом какие-то темные делишки. Меня в тайны, конечно, не посвящали. Со временем я стал замечать, что словно черная кошка пробежала между ними. Вот тогда и состоялся у меня памятный разговор с Хрулевым…

Нестеренко : Значит, вы просто испугались его угроз?

Ставракис : За себя я не беспокоился, но внучка, Зоя… Зная Пашку, я не сомневался, что слово свое он сдержит, расправится с ребенком.

Нестеренко : Почему вы запретили своей внучке встречаться с Зиселевичем?

Ставракис : Яблоко от яблони далеко не падает… Он такой же, как и Брокман, – жадный к деньгам, из-за которых готов пойти на любую подлость. Я-то видел его насквозь. А вот Зоя…

Нестеренко : Если я вас правильно понял, вам она очень дорога.

Ставракис : Разумеется. Иначе бы я вел себя по-другому.

Нестеренко : Не буду с вами спорить, но как вы успокаивали собственную совесть? На ваших глазах творятся мерзкие дела, а вы – молчите. Интересно, что скажет Зоя, когда узнает об этой истории в подробностях? Не изменится ли у нее отношение к своему деду, измаравшему честь?

Ставракис : Мне страшно об этом подумать…

Нестеренко : Что случилось с собакой, которая охраняла квартиру адвоката?

Ставракис : В этом моя вина… Хрулев знал, что пес всегда при Брокмане, днем и ночью, поэтому в дом невозможно было проникнуть без шума. Но знал Пашка и то, что в период линьки брезгливый Брокман не мог терпеть собачьей шерсти, летавшей по комнатам. Хозяин особенно бесился, если она попадала на кухню – святую святых адвоката. Жратву он ставил превыше всего. Любил покойник поесть… Отравить Дика было очень трудной задачей и не лучшим выходом из положения. Во-первых, он брал еду только из рук самого Брокмана или, по его команде, из моих. Во-вторых, гибель животного насторожила бы хитрого Брокмана, что, разумеется, не входило в планы Хрулева. Вот тогда он и придумал свой план – решил искусственно вызвать линьку у собаки. И выполнить это предстояло мне. Нестеренко: Каким образом?

Ставракис : Я регулярно сыпал в корм псу какой-то порошок – Хрулев вручил мне два десятка пакетиков с нужной дозировкой. Еще пытался и подкупить меня – давал деньги. Но зачем мне были его тысячи, раз опасность грозила Зое?

Нестеренко : Ну и что дальше?

Ставракис : Хрулев, видно, очень торопился расправиться с адвокатом. Почти каждый день справлялся у меня о Дике. Вскоре у пса действительно посыпалась шерсть, и Брокман, как всегда, выдворил его ко мне…