Адам Холл - В жерле вулкана

– Вашего паспорта здесь нет, сеньор? – Это было скорее утверждение.

– Нет, – Рейнер выпрямился, – он украден. – Он посмотрел на управляющего, который выглядел воплощением невинности. Такое выражение лица можно было выработать лишь многолетним опытом общения с молчаливыми мужьями. Рейнер повернулся к майору: – Вы не будете любезны зарегистрировать случай кражи?

– Об этом нужно заявить в бюро на Калье Чарко.

Рейнеру было бы легче, если бы майор хотя бы попытался притвориться, как маленький управляющий, что все происходящее является случайностью. Но вкрадчивое и скучающее выражение лица делало очевидным, что полицейский выполнил запланированное действие и будет рад, когда вводная часть закончится, и он сможет перейти к чему-нибудь более интересному.

– Команданте, вы – офицер полиции при исполнении служебных обязанностей, и преступление было обнаружено в вашем присутствии. Вы должны составить протокол и написать рапорт.

Майор с полным безразличием пропустил эти слова мимо ушей, будто они нисколько не задели его. Он взял из чемодана «Ньюсуик» и положенное количество секунд изучал обложку, словно впервые увидел этот журнал.

– Это ваш журнал, сеньор?

– Нет.

– Тогда что он делает в ваших вещах?

– Его подложили туда.

– Когда?

– Когда крали паспорт.

– Сожалею, но нам теперь придется обыскать эти чемоданы.

– У вас есть ордер?

– Нет. Но будет. Это займет совсем немного времени. Всего несколько часов. – Майор почти с симпатией взглянул на англичанина. Терпит, хотя его обвели вокруг пальца. Те, кто готовил все это, позаботились о том, чтобы майору не понадобился ордер. Журнал «Ньюсуик» должен был попасться на глаза «случайно». Вообще-то майор мог без труда получить ордер в бюро за углом, на это потребовалось бы не более пятнадцати минут, но ночь была душной, а ему уже начало надоедать это дело.

Он отлично понимал, что англичанин не будет по-дурацки придираться к формальностям, чтобы провести несколько часов под охраной в маленьком гостиничном номере.

– Приступайте, команданте . – Он закурил сигарету, не предложив никому из присутствующих. У него здесь не было друзей.

Возможно, чтобы запоздало сделать вид, будто он не имеет отношения ни к какому заговору, команданте вынул из-под портупеи пару белых шелковых перчаток, надел их, немного пошарил в двух меньших чемоданах и лишь потом вынул из большего револьвер. Рейнер, когда искал паспорт, почувствовал его форму и оставил оружие на месте в надежде, что они не заметят его. Конечно, надежда была тщетной: как они могли не заметить того, что сами туда положили?

– Это ваш револьвер?

– Нет. – (Как все это звучало несколько минут назад?)

– Тогда что он делает в ваших вещах? – (И впрямь, что?).

– Его подложили туда. – Чтобы сохранить атмосферу фарса, Рейнер добавил: – Когда крали паспорт.

Майор осматривал оружие. Барабан был пуст.

– У вас есть лицензия на это огнестрельное оружие, сеньор?

– Не прикидывайтесь проклятым глупцом… – начал было Рейнер по-английски.

– Сеньор?

– Поскольку это не мое оружие, – ответил он на изысканном испанском, – трудно ожидать, что у меня окажется лицензия на него.

Сейчас они действительно немного заволновались; ведь они делали вид, что ожидали от англичанина уловок – вроде того, что лицензию украли вместе с паспортом.

– Если там больше ничего нет, команданте , я теперь позвоню моему консулу. – Рейнер не ожидал, что там окажется что-нибудь еще: отсутствия паспорта и наличия антипрезидентского фотомонтажа и револьвера должно было вполне хватить для их целей.

– Я попрошу вас пойти со мной, сеньор.

Действия двоих лейтенантов стали более целеустремленными, и майор небрежным движением снял перчатки. Все они хотели уйти отсюда. Маленький управляющий всем своим видом старался показать, насколько его шокирует, что один из постояльцев оказался тайным агентом враждебных государству подрывных элементов и до сих пор оставался на свободе. Рейнеру хотелось поднять коротышку и посадить на платяной шкаф, но кто-нибудь из лугартеньентес обязательно снял бы его оттуда. А сейчас майор обратился к управляющему:

– Прошу подготовить сеньору счет. Он выезжает.

Они еще полчаса прождали в холле, так как в счете оказалось три пункта, против которых Рейнер решительно возражал: бутылка шампанского, коробка суматранских сигар и телефонный звонок в Нью-Йорк. Импортное французское вино было немыслимо дорогим, а агуадорское так называемое «шампанское» было изготовлено, скорее всего, из кошачьей мочи, суматранские сигары смердели как тлеющий конский навоз, а чтобы дозвониться из этой гостиницы в Нью-Йорк, потребовалось бы больше времени, чем Рейнер прожил в ней.