Билл Белинджер - Самая долгая секунда

Когда я собрался выйти из дома, то увидел солидного мужчину, выходящего из одной из квартир. Он кивнул мне так, как здороваются с хорошо знакомым человеком.

Я последовал за ним и увидел, что он вышел на Пятую авеню и остановил такси.

Я сел в автобус и доехал до ближайшей станции метро, чтобы отправиться к Меркле.

Меркле был уже дома.

— Я принес вам открытки, — сказал он и отдал мне открытки с уже наклеенными марками. Я поблагодарил его.

Когда я шел по Парнелл Плэйс, у меня появилось ощущение, что меня кто-то преследует. И вдруг перед глазами отчетливо возникла картина из моего прошлого. Я сижу в кабине грузовика. Вокруг бесконечная пустыня. Я завожу машину и включаю первую скорость. Грузовик резко двигается с места. И вдруг сзади раздается оглушительный взрыв. Я чувствую острую боль в спине. И тут картина исчезла так же внезапно, как и появилась.

Вот и сейчас я почувствовал такую же опасность, от которой надо было бежать. Я оглянулся. Было темно, и я никого не увидел. Впрочем, это было неудивительно, потому что с того места, где я находился, заглянуть в каждую нишу и подворотню, где мог спрятаться кто-нибудь, не представлялось возможным. Честно говоря, я и не испытывал желания сделать это.

Я пошел дальше. Розмари написала в своей записке, что она видела какого-то Амара. Людям, пытавшимся убить меня, было известно, что Розмари жила на Ньютон Мьюс, поэтому они и выбросили меня там, у дома, где она жила. Розмари написала, что они знают, что я остался жив. Это подтвердил и телефонный звонок. Теперь я был абсолютно уверен, что за мной следят.

Мой инстинкт подсказывал мне, что необходимо отделаться от преследователей и переселиться куда-нибудь, просто исчезнуть в этом огромном городе. Это было нетрудно. Проблема состояла в том, что у меня было очень мало денег и не было никакой реальной возможности заработать в данный момент больше. Мне жилось у Бианки неплохо. И кроме того Розмари не смогла бы найти меня, если бы я переехал в другое место. Поэтому я решил остаться пока у Бианки и выждать, может быть, мои неизвестные преследователи вскоре чем-нибудь выдадут себя.

Я изменил направление и направился к Шестой авеню. Через некоторое время я оказался около скобяной лавки, которая еще была открыта. Хозяин терпеливо ждал, пока я выбирал нож с узким лезвием, длина которого должна была быть не менее двадцати двух сантиметров. Я выбрал нож из хорошей шведской стали. Хозяин лавки хотел упаковать покупку, но я отказался и положил нож в карман. Хозяин смотрел на меня, не говоря ни слова.

Когда я вернулся к Бианке, она спросила меня, ужинал ли я. Я ответил утвердительно.

— Тебя долго не было, и я стала уже волноваться, — сказала она.

Скоро она пошла спать, а я подождал, пока она заснула, а потом тихо спустился в подвал.

Я вынул нож из кармана и положил его поперек указательного пальца, ища равновесия. Рукоятка ножа была слишком тяжелой, и я просверлил в ней отверстие для того, чтобы вес рукоятки и лезвия стал одинаковым. Потом на рукоятке прямо около лезвия я просверлил два отверстия и залил их серебром для того, чтобы рукоятка была все-таки немного тяжелее лезвия.

Я не могу объяснить, откуда у меня появились эти знания, но я следовал точно каким-то неизвестным мне законам. Я держал острие лезвия между указательным и большим пальцами правой руки рукояткой вниз. Потом я резко повернулся, размахнулся как для броска мяча и выпустил лезвие. Описав дугу, нож просвистел в воздухе и воткнулся в деревянную ступеньку лестницы. Я с удивлением рассматривал результат своего броска, хотя именно этого и ожидал. Но я по-прежнему не имел понятия, откуда у меня эти знания и где я этому научился. Я вытащил нож из ступеньки, выключил свет, пошел наверх и лег спать. Нож я положил на ночной столик возле кровати.

Мой постоянный кошмарный сон теперь несколько видоизменился. Я находился в той же темной длинной комнате, один угол которой был освещен. Я долго ждал, что из этого угла кто-нибудь появится. Но теперь я уже знал, что у меня в кармане находится нож. Я пытался вытащить его и звал кого-то. Но нож выскальзывал у меня из рук, и я сам не мог разобрать слов, которые кричал.

На следующий день я заполнил открытки, которые мне дал Меркле, и разослал их в банки. Когда я вернулся с почты, Бианка спросила меня:

— Ты вчера вечером что-то делал в мастерской или мне это показалось?

Я подтвердил, что я вчера действительно был в мастерской, но в дальнейшие объяснения я не стал пускаться, хотя Бианка этого и ждала. Через некоторое время она опять спросила: