Михаил Березин: Смертельный танец шамана

Здесь я сделал паузу, дожидаясь, пока переводчик добубнит в ухо Пью Джефферсону . Затем продолжил:

- Немного успокоившись, он попытался всунуть голову назад, но не тут-то было. Форточка оказалась слишком узкой. Тогда он вспомнил, что раньше ему никогда не удавалось просунуть в нее голову. А мороз все крепчал! Рискуя оставить на улице уши, он сделал еще одну отчаянную попытку. Фиг! Форточка держала крепче, нежели ошейник собаку. Так он и стоял какое-то время башкой наружу. Лицо дьявольски замерзало, к тому же батарея, словно черти в аду, поджаривала ему пятки.

И тогда он заорал. И ор этот был подобен кличу стада слонов в саванне. Но пока возглавляемые дворником мужики взламывали двойную дверь с семью замками, его нос превратился в отмороженную свеклу, уши - в вареники с вишнями, а пятки - в жареных куропаток...

Имеет: инвалидность первой группы, нервный тик, заикание, а также лицо всех цветов радуги - от фиолетового до буро-малинового, - с которым живет один.

Я дочитал и посмотрел на окружающих. Напряженное молчание сохранялось. Первой отреагировала Лили.

- Он закончил, - сообщила она.

Аудитория зашевелилась.

- Весьма лапидарно, - неожиданно произнес головастик, хотя его мнением здесь интересовались меньше всего.

- Злой, бродяга, - неуверенно проговорил Тигран Ваграмович.

- Миша, как вам не стыдно? - возмутилась Ада Борисовна. После этого кошмара я не смогу ночью заснуть!

Собственно, другого я и не ожидал. Ведь "Гвидон" слишком хорошо знал меня как бухгалтера - в особенности Ада Борисовна, - чтобы теперь воспринять в каком-либо ином качестве.

- Почюму так мало чытал? - осведомился Бондо.

- Краткость - сестра таланта, - захихикал Васельцов.

- Я сказал все, что хотел сказать, - с чувством собственного достоинства произнес я.

- Почэму так мало хотэл? Почэму нэ хотэл сказат, гдэ находытся тайнык?

К счастью, мнение Бондо на подобные темы здесь тоже не очень котировалось. Я сложил лист, на котором был написан рассказ, вчетверо и спрятал в боковой карман.

- А ты почему отлыниваешь, не высказываешь своего мнения? - набросилась Лили на глупо ухмыляющегося Васельцова. - Кто у нас руководитель издательского отдела?

- Лили Аркадьевна, я ведь не редактор, - тут же запричитал тот. - Вы же знаете, что мы преимущественно выпускаем: календарики с женскими задницами да гороскопы. Если нужно будет, издадим и Крайского. Хотя лучше бы он - честное слово! придумал гороскоп. На гороскопах мы тройной навар с каждого листа бумаги имеем.

- Может, еще лучше сфотографировать свою голую жопу? - с вызовом поинтересовался я.

- Твою не надо. Но если на то пошло, голая жопа Альбины принесет нам куда больше прибыли, нежели собрания сочинений Толстого, Шоу и твое вместе взятые.

Вот так компания! Правда, он не уточнил, какого именно Толстого имеет в виду и какого именно Шоу, но я был согласен на любых.

У Ады Борисовны и Тиграна Ваграмовича тут же сделались лица а ля "ничего не слышу, ничего не вижу".

- Значит у тебя нет своего мнения? - уточнила Лили с угрозой.

- Лили Аркадьевна, у меня, конечно, есть мнение. Но вы ведь знаете, каким дефицитом сейчас является бумага. Какими потом и кровью она достается. И после этого печатать на ней Крайского!

- Ну а ты что скажешь? - повернулась Лили к Пью Джефферсону.

Тот что-то коротко произнес по-английски.

- Он ничего не понял, но ему понравилось, - перевел головастик.

Лили хлопнула ладонью по столу.

- Значит, вопрос решен.

Потом обвела всех взглядом.

- Свободны.

Однако присутствующие не спешили расходиться.

- Лили Аркадьевна, - слащавым тоном начал Тигран Ваграмович, - мы конечно ничего не имеем против Миши Крайского, но вообще вся эта затея... - Он замялся.

- Что вы имеете в виду? - тут же насторожилась Лили.

- Очевидно, он имеет в виду это начинание с частным сыском как таковое, - пришла на помощь юристу Ада Борисовна. - Как главный бухгалтер корпорации, не могу не отметить, что с точки зрения ожидаемой прибыли, идея не выдерживает никакой критики.

- Это не переводить, - тут же приказала Лили головастику.

- Лили Аркадьевна, мы вас очень уважаем как руководителя, - вновь заворковал Тигран Ваграмович, - но...

- Оставим дифирамбы! - резко оборвала его Лили. Она, видимо, хотела что-то добавить, но промолчала, сосредотачиваясь.

Я затаился, втайне надеясь, что бунт мозговой элиты образумит патроншу, она пойдет на попятный, и я вновь окажусь в своем уютном кабинете с видом на ресторанчик под названием "Блудный сын". В Лили бурлили какие-то сложные процессы.