Владимир Гоник - Стойкий запах лосьона

- Спасибо, Ефим Захарович.

- Пожалуйста, доктор. Кстати, у меня к тебе есть тоже профессиональный вопрос, - Левин вышел в другую комнату и вернулся, держа в руке небольшой зеленый туб, который Михальченко на пару дней взял в информационном отделе "Фармации". - Какое-то лекарство, показывал жене, но она с таким не сталкивалась. Посмотри и растолкуй мне, аннотация внутри.

Костюкович открыл туб, в котором оказались маленькие таблетки, там же аннотация, он развернул листок.

- Это довольно мощный препарат. Сейчас такой только за валюту купишь, - он вложил листок на место, закрыл туб. - Решили попринимать? Кто порекомендовал? В связи с чем?

- Объясни мне подробней, с чем это едят?

- Мы в невропатологии редко этим пользуемся. Но вообще в клинической практике он применяется довольно широко; оказывает стимулирующее влияние на синтез белка в организме.

- А конкретней?

- Стимулирует вес, улучшает общее состояние, при заболеваниях, когда организм истощен, назначают в предоперационном и послеоперационном периодах. Пользуются им в гинекологии и в кардиологии. В общем, это препарат широкого спектра.

- Значит, не наркотик?

- Нет, нет... Вы можете дать мне его на один день, хочу показать коллегам в больнице? Похоже, это - новинка.

- Но только на один день, Марк. Мне срочно надо вернуть. Это приятель достал себе, попросил, чтоб я показал жене, она все-таки опытный провизор.

- Чем он болен, ваш приятель?

- Перенес инфаркт.

- Пусть с лечащим врачом тоже посоветуется, - заметил Костюкович. Препарат сильный...

Вернувшись к себе, Костюкович еще раз прочитал черновую копию своей объяснительной записки, исправил несколько фраз, сделав их пригодными для прокуратуры, открыл пишущую машинку и начал печатать. Через какое-то время вошла сестра.

- Я затеяла маленькую постирушку, дай мне твои грязные сорочки. Я воротники постираю вручную, - сказала она.

- Брось ты мучить руки, сунь в машину, ничего с этими сорочками не сделается... Возьми, они в правом шкафу, все на одной вешалке.

- Ты, конечно, крупный специалист прачечных наук, но не лезь в бабские дела... Что это? Где ты взял? - она указала на зеленый туб, стоявший на письменном столе.

- У Ефима Захаровича. Это западногерманский. Хочу показать ребятам в больнице.

- Чем он интересен?

- Посмотри, по сколько он миллиграммов! Такого я еще не встречал!.. Умеют немцы делать!

- Я видела на днях такой же у Погоса.

- Тоже достал? Ну, ему сам Бог велел, это, кажется, его хобби?

В другой комнате зазвонил телефон. Ирина вышла, затем крикнула оттуда:

- Марик, тебя! Нежный женский голосок, обрадуешься.

- Марк? Здравствуйте. Это Каширгова, - услышал он, взяв трубку.

- Вы же на курсах в Киеве, Сажи!

- Я приехала на субботу и воскресенье. Есть неотложные дела по дому... Тут, говорят, кое-какие новости появились за время моего отсутствия? Я позвонила коллеге из отделения, чтоб узнать, как там у них дела, а он мне и выложил: кража из архива, главный вызывал его и допрашивал о наших с вами отношениях. Что вообще произошло? Если вы свободны, подъезжайте ко мне, поговорим.

- Кое-что произошло. Но лучше, если мы встретимся где-нибудь в городе, - сказал он.

- Давайте тогда в сквере напротив агентства "Аэрофлота". Это мне удобней всего, близко от дома. Когда вы сможете?

- Минут через двадцать.

- Договорились, - она положила трубку.

Он обрадовался этому звонку, тому, что увидит Сажи, что сможет ей все рассказать и посоветоваться.

Сидя в сквере на скамье, он ждал ее появления из переулка, всматривался в его глубину. Ему хотелось увидеть ее еще издали и наблюдать, как она идет. Но Сажи появилась с другой стороны, неожиданно, и когда она возникла перед ним, Костюкович даже растерялся. Он подвинулся на скамье, как бы предлагая ей сесть.

- Здравствуйте, Марк. Так что произошло? - сразу спросила она.

Он подробно пересказал ей жалобу матери Зимина, разговор с главврачом, наконец, о вызове в прокуратуру.

- Значит, мы с вами любовники? Что же, вы человек интересный, вполне могли бы занять это место в моей жизни, как, надеюсь, и я была бы достойна занять это место в вашей, - усмехнулась Сажи. - Так что молва ни вас, ни меня не оскорбила. Что же касается остального, тут посерьезней... А вам не приходило в голову, что жалоба Зиминой в прокуратуру - это продолжение одного действа: сперва кража из архива, жалоба главному, наконец, в прокуратуру. Нарастающее давление, кто-то спешит поставить точку, добить кого-то из нас - вас или меня?