Колин Декстер - Путь сквозь лес

О да!

Все время он сознавал свою неудовлетворенность мотивацией поступка Филипа Далея. Что толкнуло его на убийство своего отца? Могло, конечно, случиться и так – в жизни случаются и более странные вещи. Но внезапная ненависть и хорошо спланированное убийство – несколько нелогично. Морс припомнил место убийства Джорджа Далея у маленького сарая в Бленхэймском парке, все еще огороженное полицейской лентой: ничего не тронуто, только труп убран, стоит – или сидит – на часах усталый констебль... Но вообще-то странно! Морс запросил беспрецедентно большое количество людей для этого дела, более того, каждому он определил совершенно конкретную задачу. И ни один из них не добился хоть какого-нибудь результата.

И внезапно он понял почему!

Он дернулся в кровати, как будто его ударило током, и проанализировал ошибку, безмятежно улыбаясь про себя. Может быть, и так. Должно быть так! Новый ответ на загадку сиял перед ним и полностью укладывался в условия, ответ «бил в глаза», как выразился судья на собачьей выставке в Крафтсе.

Было 2. 40, и Морс знал, что надо что-то предпринять, если он хочет заснуть. Он приготовил себе чашку какао и посидел немножко за кухонным столом, как всегда нетерпеливый, но удовлетворенный. Что заставило его вспомнить о принципе неопределенности Гейзенберга, он никак не мог взять в толк. Физика давно уже была для него "темным лесом", с тех пор как еще в школе он попытался проделать опыт на головоломном приборе под названием "мостик Уитстона". Но "Гейзенберг" звучало так заманчиво, что Морс заглянул в энциклопедию и прочитал: "В полученных величинах всегда существует неопределенность, если проводятся одновременные наблюдения с позиций..." Морс кивнул самому себе. И времени тоже, что, несомненно, знал старина Гейзенберг.

Вскоре Морс уснул.

Когда он проснулся в семь часов, то подумал, что ему, наверное, снился хор прекрасных женщин, поющих елизаветинские мадригалы. Но помнилось ему это смутно. Столь же смутное представление он имел о том, какой же в точности принцип имел в виду Вернер Карл Гейзенберг (1901 – 1976 гг.).

Повторный визит в Синд

– Теперь ты в полной мере осознаешь, Льюис, – они вдвоем стояли на месте убийства Далея, – всю непреходящую важность сохранения места действия в неприкосновенности.

– Но мы истоптали все вокруг, сэр.

Но Морс сиял.

– Но мы же сохранили его, не так ли? – Он похлопал по крыше фургона "Усадьба Бленхэм".

– Если только наши парни не забирались в него посидеть покурить.

– Если такое было, то я отрежу им ...!

– Кстати, вы говорили с Диксоном сегодня утром?

– Диксон? Какое, к черту, отношение имеет Диксон к делу?

– Никакого, – пробормотал Льюис и повернулся, чтобы переговорить с двумя мужчинами, стоявшими у машины экспертной группы.

– Вы говорите, не забираясь внутрь вообще? – спросил старший из них.

– Да, именно этого требует главный инспектор.

– Но не можем же мы работать, не прикасаясь к этой чертовой машине, не можем ведь, Чарли?

Морс постоял у фургона, казалось целиком погрузившийся в раздумья. Затем медленно обошел его, пристально вглядываясь в землю. Но почва была каменно тверда после нескольких недель безоблачной погоды, и через некоторое время он потерял интерес к этому занятию и направился к полицейскому автомобилю.

– Ладно, Льюис. Давай навестим проходную – пришла пора снова побеседовать с мистером Вильямсом.

Как и раньше, показания Вильямса были неудовлетворительны, если оценивать их строго по правилам, но в целом они позволяли определить рабочие рамки расследования убийства. Главное – критическая точка – проезд Далея через проходную "Комбе-Лодж" в утро убийства он подтвердил довольно уверенно. В то утро беспрестанно то въезжали, то выезжали два синих трактора с прицепами, каждый из них сделал по три ездки с лесопилки до площадки около Большого моста с грузом только что напиленных досок. Вильямс проверил (как он сказал) у водителей: челночные рейсы начались в 9.45 или немного позже. В одной вещи он уверен практически полностью – в том, что Далей проехал через ворота в то же время, что и один из тракторов, потому что, хотя ворота и открывали довольно часто в то утро, их не открывали специально (Вильямс был почти уверен) для бленхэймского фургона. Он помнит бленхэймский фургон – в этом совершенно уверен. С Далеем близко знаком не был, говорил с ним, конечно, несколько раз, Далей часто пользовался этой проходной – посещал лесопилку. Обычно работающие в Бленхэйме приветствовали друг друга поднятием руки. Еще одно: Далей всегда носил свою шляпу, даже летом; да, в тот понедельник он был в шляпе.