Лариса Соболева - Исповедь Камелии

– Стих сочиняю, – сказала подружка.

Христя костлявенькая – в чем душа держится? Мадам велела ей одеваться в платьице светленькое, как барышне, чтоб невинность обозначить, которой, кажется, у нее с колыбели не имелось. Мадам Матрена всем девицам велела одеваться в соответствии со вкусами постоянных гостей. У Коко, к примеру, образ восточной пери – прозрачные шаровары, прозрачная туника, брови густо намазаны черной краской, волосы распущены. Что такое пери, Стешка не знала, но решила – что-то очень большое. Был и образ «благородная дама» – девица обряжалась в платье с турнюром, был «хористка» – скромно. В общем, на любой вкус полно. Стешка к гостям выходила в исподнем – в панталонах и корсете, чтоб соблазнение в глаза лезло. Когда же гость требовал чего-то особенного, ее наряжали в это «особенное» (даже в платье тринадцатилетней девочки) и выпускали в салон.

Стешке нравилось это дело, особенно когда гость вызывал симпатию, но влюбиться ни в одного она себе не позволяла. Находились дуры в их заведении – завели любовь с гостем, а потом оплачивали долги любовников, да еще побои терпели, как Христя. Нет, Стешка рвалась в Камелии, да только никак не могла понять, в чем секрет успеха.

– А хошь, твому студенту харю набью? – предложила Стешка, ведь Христя за себя постоять не могла.

– Нет, что ты! – испугалась та. – Тогда он не придет.

– Ну и пущай не ходит. Доколе терпеть-то будешь? Зачем деньги ему отдаешь?

– Он голодает, – защищала Христя студента.

– Не подохнет. Шел бы работать, руки завсегда нужны.

– Он работает. Умом-с.

– Умом? Гляди-ка! Чтой-то не вижу я ума-то. Ну, как хошь. Тады не реви.

Стешка отхлебнула из бутылки водки и призадумалась: Камелия покоя не давала. Кто она такая, что вздумала поперек дороги встать?

Она прибыла в город из деревни за лучшей долей, ее подцепила сводня и определила в дом терпимости. Стешка хороша собой – с телом, молода, лицом пригожая, с характером смелым, оттого и нравилась гостям. Мадам души в ней не чаяла, но, когда Стешка проявляла строптивость, угощала пощечинами. Попала она в средний разряд борделя, где в основном девушки шли за рубль-два. Были ниже заведения, там за полтинник и меньше трудились, но были и выше. Вот куда мечтала попасть Стешка, но там образованные мещанки, с манерами и пониманием, а у Стешки ни того, ни другого не имелось. Она не тяготилась своим ремеслом, хотя «гостям» на вопрос «как ты дошла до жизни такой?» рассказывала сочиненную слезливую историю: полюбила я барского сына, сбежала с ним в город, а он обманул и бросил. На жалость давила, изредка это помогало, гости дополнительно давали по полтиннику, который она утаивала от мадам. Подобные сказки имелись в запасе у каждой проститутки, пересказывались по десять раз за ночь, надоели хуже горькой редьки.

– Ну, погоди, – сказала вслух, глядя на дырку в ковре, Стешка. – Попадись мне тока, Камелия, я тебе волосья-то повыдеру, век помнить будешь.

– Лоло! – сладко позвала ее мадам Матрена. – Тебя спрашивают.

Мигом Стешка переменилась, лицо ее засияло улыбкой, глаза засверкали игривым лукавством, голос стал нежно-воркующим:

– Мое вам почтение... котик.

Раз в неделю графиня Шембек устраивала вечера. Известная либералка, она собирала в своем салоне поэтов и художников – зачастую людей вульгарных и грубых, чем подчеркивала исключительную снисходительность к представителям низших сословий. У Шембек слушали стихи и музыку, смотрели картины, потом обсуждали, очень модной темой была забота о народе, но последняя новость оказалась слишком необычной, чтобы пропустить ее.

Марго приехала с большим опозданием, пожилая дама как раз закончила мысль:

– ...никто не может дать объяснения, зачем он пришел в тот дом.

– О чем идет речь? – будто не догадавшись, тихо спросила Марго у графини Шембек.

– О Долгополове, – шепнула Амалия Августовна. – Присаживайтесь, Маргарита Аристарховна, нынче у нас невесело, так ведь и событие ужасное.

В это время говорила молодая женщина, недавно вышедшая замуж, оттого старательно игравшая в великосветскую львицу, нагруженную опытом:

– А я слышала, будто Долгополов снял квартиру, где его нашли.

– Помилуйте, – расширила глаза пожилая дама, – у него дом есть! Зачем же ему снимать квартиру да еще в квартале мещан?

– Для встреч с женщиной. – Несмотря на молодость, она оказалась догадливой. – Для тайных встреч, сударыня.

– И кто ж согласится прийти в эдакую квартиру? – А пожилую даму отличала редкая дремучесть. – Там, поди, бедно да грязно.