Лариса Соболева - Нимб над Мефистофелем

– Зоя, тебе надо отдохнуть, – сказал шеф, вернувшись из внепланового отпуска. Сказал, пряча глаза. – Месяц, два... или три.

– То есть мне уволиться? – дошло до нее, о чем идет речь. Урод. Урод без стыда, совести и чести.

– Я потом возьму тебя, – заверил Вадим Рудольфович. – Надо переждать, пока улягутся страсти. Видишь ли, не всех, кто был в команде Константина Алексеевича, скинули с кресел, они давят на меня. Считают, ты чересчур смелая... ну и так далее. Все это пройдет, забудут.

Зоя от негодования и обиды чуть не разревелась. Но реветь желательно дома и под одеялом, чтоб никто не увидел даже через окно в бинокль.

– Хорошо, – напустила она на себя равнодушие. – А когда я получу гонорар?

– Какой гонорар? – Он захлопал глазами, поднял брови.

– За фильм. Заказчик сказал мне, что я должна получить от вас пятьдесят тысяч рублей.

– Ммм... э... а... – начал перебирать алфавит директор. Наверное, забыл от жадности, как буквы в слова складываются. Наконец вспомнил: – Вот тебе пока десять тысяч...

– А остальные сорок?

– Потом отдам, через пару дней...

– Нет уж, Вадим Рудольфович, сегодня отдайте, раз я увольняюсь... по вашему желанию. Но, может, заказчик обманул меня? Давайте ему позвоним, пусть он прямо мне скажет...

– Не надо звонить, – нахмурился Вадим Рудольфович. – Вечером ты получишь оставшуюся сумму. Иди, Зоя.

И она пошла. В курилку. Встретила Эльзамана, тот заметил:

– Старуха, хреново выглядишь. Зубы болят?

– Меня выгнали.

– Че, правда?! Из-за фильма?

– За то, что сместила мэра. Крайней оказалась я.

– Знаешь, а я тоже уволюсь. Из солидарности.

– Вот этого не надо! – запротестовала Зоя. – Не надо солидарности, дружбы и так далее. Жертва Каракурта и так приписала мне преступную связь с тобой.

– Вообще-то я и без солидарности хотел уволиться. Надо заработать бабок на поступление в институт, а здесь их не заработаешь. Мне сделали неплохое предложение... Кстати, а кто обещал повезти меня в Финляндию? Хотя тебе теперь, наверное, не до нее.

– Почему же? Я свое слово держу, сама хочу увидеться с Крамсу. Если вырву из шефа деньги, то повезу тебя к твоей финночке. Или ты уже забыл ее?

– Ты что! Такое не забывается. А еще говорят, что люди севера холодные. Мы переписываемся SMS-ками.

– Как? – рассмеялась Зоя. – Ты же не знаешь английского.

– Так мне друг переводит, именно с английского. А что твой? Козырного мужика отхватила.

– Мы разошлись, как в море корабли, – мрачно пошутила Зоя.

– Ладно, старуха, не грусти, все образуется.

– Надеюсь.

Однако надежда слабая. Теперь Зою и в газету не возьмут в этом городе. Что делать? Не на панель же идти? Хорошо хоть деньги есть, как-нибудь она протянет до лучших времен...

Алексис Крамсу посмотрел все сюжеты за один раз, потом долго находился в состоянии анабиоза, чисто по-русски подперев щеку ладонью. Зоя подлила себе и Эльзаману, поглядывающему на часы, чая, исподволь следя за хозяином, пригубила чашку. И сколько бы так просидели в немоте – неизвестно, но Эльзаман торопился к своей финской девушке, он и поинтересовался:

– Вам не понравился наш фильм?

– По-моему, неплохо, – задумчиво произнес Крамсу.

– Так что же вы молчите? – вытаращился Эльзаман. – Нам очень важно знать ваше мнение.

– Перестань, – тихонько толкнула его ногой Зоя.

– Да нет, фильм удачный, вы хорошо поработали, – сказал Крамсу и улыбнулся. – А думал я о Лидочке. Мне трудно представить ее с ножом и пистолетом. Она была такая светлая, славная... и огненная.

– Ага, – скептически согласился Эльзаман. – Огня в ней сильно много было.

– Жестоко распорядилась судьба Лидочкой, – вздохнул Крамсу.

– Простите, вы не совсем точно выразились, – вступила Зоя. – Мне кажется, она распорядилась судьбой. К сожалению, не только своей.

– Да, конечно, – согласно кивнул Крамсу. – Так она жива?

– Жива и здорова, неплохо выглядит, – сказала Зоя, потупившись.

Она не собиралась рассказывать старику о настоящей причине создания фильма, но Крамсу догадался, что за экранными сюжетами стоит реальная цель:

– Почему ваш заказчик поднял историю Лидочки?

– Не спрашивайте. Скажу только, что тот мальчик – Арик – жив, он нашел ее. А больше я не могу сказать. Извините.

– Понятно, – закивал он. – Месть.

Пусть так. Зое действительно тяжело было бы говорить о том, что месть – попутная причина. Иначе пришлось бы рассказать, как сюжеты, показанные по телевиению, скинули мэра – сына Лидочки, как использовали и выкинули отовсюду Зою, и что вся интрига затеяна мальчиком Ариком. Нет, жаловаться на свою бестолковую судьбу нет смысла.