Лариса Соболева - Нимб над Мефистофелем

– В таком случае, Федор Михайлович ошибся.

– Почему вы так думаете?

– Если Лидочка убийца, сметавшая со своего пути всех, кто мог бы указать на нее, то за знание содержания этого письма она должна была убить и вас.

Маша несколько секунд смотрела прямо в глаза Илье, словно собиралась с последними силами. Но вот губы ее дрогнули:

– Убили мою сестру. Через месяц после того, как я отправила письмо.

Она налила в стакан воды, отпила. Илья не понимал, какая может быть связь между письмом и сестрой. Маша, кажется, не расслышала: ведь именно ее должна была бы убить Лидочка, а не сестру.

– Вам странно? – горько усмехнулась собеседница. – А странности нет. Мы с сестрой были близнецами. Когда находились рядом, нас различали, а по отдельности путались даже мать с отцом, не говоря о чужих людях. В тот ужасный день сестра возвращалась домой поздно, и... Ее нашел в подъезде сосед, возвращавшийся после смены. К тому времени она потеряла слишком много крови.

– Вон оно что... – медленно, тягуче произнес Илья. Картина ему стала ясна. Только все равно никак не верилось. – Полагаю, убили ножом? Выстрелы услышали бы соседи, и тогда они нашли бы вашу сестру.

– Да, ей нанесли два удара в брюшную полость.

Два удара. Чтоб наверняка. И Француз был убит двумя ударами ножа. Это называется – почерк убийцы. Илья не решался задать еще один вопрос, потому что догадывался, какой будет ответ на него, поэтому возникла минутная пауза. И все же он наконец спросил:

– Вы носили черновик письма в милицию?

– Нет, – едва выговорила Маша.

– Почему?! – яростно прошипел побагровевший Илья. Именно этот ответ, это «нет» он мысленно услышал еще до своего вопроса.

– Я... я... испугалась. – Маша заплакала. – Да, да, испугалась. И никому не говорила о своих догадках. Я уволилась и сидела дома, потом уехала учиться в институт. Потом... Потом прошло время, оно стирает страх, и человеку начинает казаться, что все не так, как он себе представлял...

Гнев сменила жалость. Илья прекрасно понимал, в каком состоянии была тогда Маша, да и сейчас оно не лучше. Только теперь ее терзает сознание собственной вины, а исправить уже ничего невозможно. Илья положил ладонь на руку женщины, с мягким укором произнес:

– Вы допустили большую ошибку. Надо было отнести.

– Я знаю, – всхлипнула Маша. – Мучительно думать, что я могла помочь поймать убийцу, но из-за страха не сделала этого. А еще меня удержало, наверное, то, что я поклялась Федору Михайловичу не показывать письмо никому. Слово, данное умирающему... оно связало меня по рукам и ногам. И продолжало связывать все последние годы. Забирайте письмо, не хочу его держать у себя.

Илья положил письмо в сумку, Маша провела его к выходу. Переступив порог, он обернулся, сжал Машину кисть:

– Постарайтесь обо всем забыть.

– Это невозможно, – виновато улыбнулась она и бесшумно закрыла дверь.

Оставляя кровавый след без улик, Мурка фактически наносила удар и тем, кто невольно и косвенно соприкасался с ней. Морально она раздавила ту же Машу, Федора Михайловича, Устина Бабакина. Какой бы ни была Ирина, но ей она тоже поначалу искалечила жизнь, а потом и убила ее. Но с беспощадной и бесчеловечной Муркой никак не вязался милый образ Лидочки, хотя Илья уже не сомневался, что она и есть убийца, которая ускользала от наказания, как вода сквозь пальцы. И вот теперь Лидочка, расправившись с недругами, «делает карьеру» по словам тетки Натальи. Значит, она на ответственном посту, имеет привилегии, уважаема и почитаема. И все же Илья мечтал заглянуть в ее глаза и спросить: ну и как ты живешь, Мурка, что тебе снится, что приносит радость?

Имея свободный режим работы, а также адрес Лидочки, Илья поехал к ней. Но не позвонил в дверь, а ждал ее во дворе, сидя на скамейке. Она вышла из подъезда – обаятельная, улыбчивая, уверенная в себе, в деловом костюме. За ней приехала машина, увезла ее, наверное, на работу.

А Илья сидел, схватившись за край скамьи обеими руками – чтобы они не вышли из-под контроля, не оторвали Лидочке голову вот прямо тут. Руки горели, пальцы побелели, зубы скрипели от ненависти. Да, он ненавидел эту благополучную во всех отношениях даму, которая по странной случайности не захлебнулась в пролитой ею крови. Ненавидел и сдерживал, уговаривая себя. А, собственно, почему он так уверен, что коварная преступница и есть Лидочка? А вдруг это все же не она? Как узнать? Разве Илья застрахован от ошибки? И все же слишком много улик, пусть и косвенных, слишком много... Где же взять неоспоримые доказательства? Как их добыть?