Михаил Палев - Византийский манускрипт

Они нашли наконец ресторан «Чикен» и с облегчением уселись за столик под виноградной лозой. Тут было тенисто и прохладно. К ним сразу подошел пожилой мужчина с седыми густыми волосами и осведомился:

– Прошу прощения! Вы госпожа Кайтелер? Очень рад! Я профессор Илия Вуланович.

Профессор уселся рядом с ними и порекомендовал взять жареную свинину с гарниром под названием «вешалица». Кайтелер и Кудасов сделали заказ и приступили к делу.

– Нас интересуют две вещи, – сказала Кайтелер профессору. – Где находится принадлежавший Паповичу артефакт в виде металлической пластины и где материалы о деятельности находившейся в Которе во время войны эсэсовской части?

– Об интересующем вас артефакте ничего не могу сказать нового, – развел руками профессор. – В музеях Будвы нет ничего подобного. Скорее всего, пластина вместе с крестом действительно была положена в гроб Паповича. Я могу показать вам захоронение, но не знаю, что это вам даст: получить разрешение на вскрытие могилы можно только при исключительных обстоятельствах. Что касается деятельности эсэсовцев в Которе, то они вели бои с партизанами, используя Котор в качестве своей базы, и покинули город на морском транспорте за два дня до входа в город армии Тито, то есть 19 ноября 1944 года. Грузились они в лихорадочной спешке и бросали какие-то ящики в море у причала. После войны ящики подняли: оказалось, что в них были боеприпасы: мины, гранаты, патроны. Короче, ничего интересного.

– А были ли среди поднятых ящиков металлические? – спросил Кудасов.

– Точно сказать не могу, – ответил профессор. – Но я догадываюсь, о чем идет речь.

Он открыл папку и достал оттуда помятый металлический лист, окрашенный с одной стороны в оливковый цвет. На листе четко виднелась сделанная белой эмалью эмблема размером с ладонь: щит с геральдическим цветком.

– Это эмблема дивизии ваффен СС «Карстегер», – пояснил профессор.

– Откуда это у вас? – воскликнул Кудасов, внимательно разглядывая пластину.

– После землетрясения в апреле 1979 года мы проверяли городские сооружения Котора, разрабатывая план восстановления города, – ответил Вуланович. – В стене бастиона Рива образовалась трещина в том месте, где стена примыкает к скале. Вывалился десяток камней, открыв узкий проход. Один из рабочих проник туда, чтобы определить масштабы повреждений стены, и обнаружил помещение с двумя замурованными входами. Один вход вел со стороны города: видимо, он шел из подвала какого-то дома. Он был полностью замурован бетонной стеной значительной толщины, поэтому мы не пытались ее вскрыть. Второй проход вел в складку скалы, густо поросшую кустарником, и был просто заложен камнями. Внутри помещения находились вскрытые деревянные ящики с бумагами и канцелярскими принадлежностями, немецкими картами Боки Которской, пишущей машинкой, небольшим сейфом, парой полевых телефонов, настольными лампами и прочими аксессуарами штабных работников: видимо, штабисты не успели эвакуировать свое имущество и бросили его, прихватив лишь самое необходимое. Бумаги были в плохом состоянии, и те, что нам удалось прочитать, оказались обычной штабной писаниной: рапорты, требования, распоряжения и приказы. Впрочем, большая часть была испорчена сыростью, и их просто выбросили. Все ящики были деревянными и лишь один – металлическим, из цинка, набитый стружкой и вощеной бумагой.

– То есть ящик был вскрыт? – уточнила Кайтелер.

– Да, совершенно верно, – подтвердил профессор. – Так же, как и все остальные. Я вырезал часть крышки вместе с эмблемой на память. Похоже, что эсэсовцы спрятали в замурованном помещении бастиона штабные документы и ящик с чем-то весьма ценным.

– Интересно, что же могло быть в цинковом ящике? У вас нет никаких мыслей на этот счет, профессор? – осведомился Кудасов.

– Нет, – ответил профессор. – Единственное, что могу сказать: люди, вскрывшие их, проникли в помещение значительно позже эсэсовцев. Там на полу был участок, покрытый грунтом: видимо, нанесло когда-то при затоплении. Так вот, на грунте четко просматриваются отпечатки немецких сапог, а поверх них – следы подошв спортивных ботинок. Наверное, какие-нибудь туристы обследовали руины крепости и наткнулись на эсэсовский склад.

– А что это были за туристы и когда примерно это произошло? – спросил Кудасов. – Можно хотя бы предположить?

– Туристические визиты в Котор стали модны в середине шестидесятых, – пояснил профессор. – Представляете, сколько народу там перебывало до 1979 года? Хотя, возможно, что и местные похозяйничали: после войны ходили упорные слухи о спрятанных немцами сокровищах.