Марина Серова - Между двух мужей

Тетя почему-то не захотела ехать на лифте, и мы стали подниматься по лестнице.

Капитолина встретила нас на лестничной площадке четвертого этажа – она жила на восьмом. В лиловом платье с люрексом и легком шарфике бежевого цвета, она нетерпеливо переступала коротенькими ножками и призывно махала нам своей маленькой птичьей ручкой. Стоило нам с тетушкой преодолеть последние ступени, как Капа шагнула ей навстречу, прижалась к моей тете напудренной щекой и прошептала в радостном упоении:

– Милочка, милая, как я рада, что ты пришла! Родненькая моя, хорошая, ну кто, кроме тебя, сможет разделить мое счастье? Я дождалась, подруженька, наконец-то я дождалась! Он такой, такой…

Мы двинулись на восьмой этаж (на лифте, к счастью).

От Капы пахло хорошими духами, дорогой косметикой и красивым мужчиной. А вот и сама эта причина нашего визита показалась в дверном проеме Капиной квартиры: высокий красавец, раскудрявый, как виноградная лоза, и стройный, как породистый рысак!

Он действительно был молод, пронзительно молод, и дивно, опереточно красив: тут и крупные волны белокурых кудрей, и романтическая бледность щек, и загнутые кверху ресницы над всегда смеющимися глазами, и беззащитная припухлость румяного рта – словом, почти пасторальный персонаж, который так и просился на картинку, иллюстрирующую уроженцев счастливой страны Аркадии…

Капин избранник слегка поклонился нам и приглашающе придержал тяжелую дверь:

– Проходите, проходите. О, я оказался прямо в цветнике!

Я оторопело кивнула (оказывается, красивые мужчины еще могут на минуту лишить меня душевного равновесия – к этой мысли надо привыкнуть!) и поспешно проскользнула в Капину прихожую. Тетя Мила задержалась на площадке. Хлопая глазами и беззвучно открывая рот, она разглядывала белокурого Аполлона в светлых джинсах, а тот выдерживал ее взгляд со стоическим спокойствием.

Ростом Капитолина едва доходила своему возлюбленному до груди. И, несмотря на то, что ситуация продолжала оставаться нелепой, было что-то очень трогательное в том, как она смотрела на Вадика снизу вверх с немым обожанием и то и дело благоговейно касалась его своей воробьиной лапкой.

Вообще у Капитолины была странная для бывшей актрисы привычка все время быстро дотрагиваться до какого-либо объекта или теребить в пальцах любой машинально взятый предмет.

Наконец после некоторой суеты в прихожей под Капины восторженные повизгивания мы прошли в комнату и чинно расселись на диване.

Парадная комната Капитолины, как всегда, была под завязку набита разными дурацкими безделушками. Здесь были и фарфоровые собачки, и соломенные шкатулочки, и подушечки с кистями, всякие пуфики, коврики, слоники на этажерке. Стены «давили» на посетителей таким же безвкусием. Там, где не висел коврик с оленями, обязательно скакал Серый волк с Аленушкой, томились пухлозадые полуголые восточные красавицы с кальянами, таращили глаза тонкошеие лебеди на зеркальном пруду. Смешные потрепанные картины в по-купечески золоченых, пудового веса рамах…

Над креслом, в которое опустилась Капитолина, грозно нависал многокилограммовый багет с каким-то жутким гусаром с тараканьими усами. Конь под ним больше смахивал на циркового ослика, а бодро выставленный клинок в крепкой руке – на шашлычный шампур.

– Ну, – торжественно вскричала Капитолина, с трудом отводя от Вадика сияющие глаза и переводя взгляд на тетю Милу, – вот вы и познакомились! Котик, это Мила – моя лучшая подруга! Я надеюсь, что ты полюбишь ее…

– …почти так же, как тебя, моя дорогая, – покровительственно сказал Капин бойфренд и ласково похлопал ее по руке, покрытой мелкой старческой «гречневой» крупкой.

Капа счастливо засмеялась и кокетливо склонила набок красиво завитую головку:

– Вот он у меня какой!

Вадик оглядывал нас с тетей Милой, даже не пытаясь пригасить насмешливых искр в своих действительно очень красивых голубых глазах. Конечно же, ему была вполне понятна причина нашего визита, но он отнюдь не стеснялся своей неприглядной роли жиголо при богатой увядающей дамочке.

Впрочем, какое-то наличие такта в Вадике все же присутствовало:

– Дорогая, если ты позволишь, я не стану вам мешать. Когда две… простите, – легкий поклон в мою сторону, – три красивые женщины собираются вместе, мужчины становятся лишними. Вы, наверное, хотите посудачить…

– Посплетничать, – проворковала Капа нежно, все так же взирая на своего суженого снизу вверх и накручивая на палец седой локон.