Лариса Соболева - Остатки былой роскоши

Куликовский сцепил руки за спиной, выпятил нижнюю губу и так стоял некоторое время не шевелясь. Степа терпеливо пережидал, зная, что замначальника управы имеет свойство в момент задумчивости впадать в транс на неопределенный срок.

– Выходит, не мы одни интересуемся семеркой, – высказал наконец Куликовский «ценную» мысль. Но следующая его мысль оказалась куда ценнее: – Приезжай через часок в управу, я дам список всех, кто проживает в том доме. Посмотрим, нет ли каких дел за жильцами.

– Вау! – воскликнул Степа в знак восторга.

– Прекрати выть по-американски, – поморщился начальник и пошел к своему автомобилю, бубня под нос: – И чего обезьянничают? Будто русских выражений нет... Никакого патриотизма у молодежи!

Крутившийся неподалеку Толик после ухода Куликовского подбежал к Степе. Он нарочно вышел из машины, чтобы в случае опасности подать Яне знак свистом. Тогда девчонка должна была выбраться из машины с другой стороны и отбежать от нее подальше.

– Степа, ты почему ему не сказал, что среди пятерых «призраков» видел Рощина?

– Приберег новость на ужин, чтоб ему спалось слаще, – улыбнулся Заречный и ринулся к машине. – Гони, Толян, к белому дому. Янка, вылезай из укрытия.

– Уф, упарилась, – появилась из-под сиденья красная и взлохмаченная девушка.

– Янка, у меня просьба...

– Если домой будешь отправлять...

– Сначала выслушай! – осадил ее Степа строго, но не повышая голоса. Вообще-то он всегда с ней строг, так как женщине, известное дело, поблажек нельзя давать, сразу на голову сядет. – Последи за белым домом. Там напротив кафе есть – посиди поешь мороженого...

– Денег тогда дай, – попросил Яна.

– Сейчас. – Степа полез в карман, выгреб из него что там лежало, но удовлетворен суммой не был. – Толян, у тебя деньги есть? Дай, а то вдруг ей придется кататься на такси до нашего приезда.

– Кое-что найдется, – сказал Толик и протянул Янке купюру.

– Заметишь что-нибудь подозрительное, ну, например, что они выходят, – продолжил инструктаж девушки Степа, – дуй за кем-нибудь из членов семерки. Тебя никто из них не знает, значит, можешь находиться близко к ним.

– Поняла. Сделаю, – ответила Яна.

– Почему я решил, что они до утра не выйдут? – вздохнул Степа. – Прошляпил.

– Ты про кого говоришь? – спросила Яна.

– Да так, это мысли вслух, – отмахнулся Степа.

А думал он о Рощине со товарищи, за которым и следил от кладбища. Неужели он жив и взорвал бензоколонки? Во всяком случае, он был гораздо больше похож на живого, чем на покойного.

Беда, как говорится, не приходит одна. Еще внизу Николая Ефремовича предупредила дежурная, что его просила срочно, «очень-очень срочно», зайти Зинаида Олеговна Туркина. И так дежурная таращила глазенки, столько в них читалось обожания и подобострастия по отношению к мэру, что его чуть наизнанку не вывернуло. Николай Ефремович лесть любит, а подлизывание в квадрате, а тем более в кубе не терпит.

Сабельников поднялся в свой отсек, выпил большую рюмку виски, переждал жжение в голодном желудке, а когда появился первый нахаленок, сказал ему с обидой:

– Привет. Ты там, на том свете, обитаешь, знаешь все тайны душ. Так вот, скажи на милость: неужели нельзя было меня предупредить, что Рощин хочет взорвать мои бензоколонки? Знаешь, какой ущерб он мне нанес? Лучше б я пропил эти бензоколонки! Мы с вами сдружились, а вы... э-эх, черти окаянные! – запечалился мэр и поспешил к затрезвонившему телефону. – Алло... Ах, это ты, Зинуля? У меня такая беда... Что? Еще одна ждет?! Иду.

У Николая Ефремовича мелко затряслись руки от волнения. Не оправился он еще от полученного удара, а Зиночка вдруг огорошила: все в сборе, ждут только его, Рощин «нас смертельно ранил». Вот как выразилась Зинаида. А он мечтал посидеть в компании с чертиком, поплакаться ему за рюмочкой. Так и разбиваются мечты о рифы телефонных звонков. Небось дежурная настучала Зинке, что он на месте. Проворчав: «Уволю язву», мэр в ожидании новых катаклизмов побрел в отсек Зиночки.

Едва Николай Ефремович открыл дверь, в глаза ему бросилось: длинный стол с темной полировкой, Зина во главе, перед нею лежит раскрытая газета. Коллектив ночных могильщиков тоже сидел за столом, а не в разных концах кабинета, что говорило о явном ЧП.

– Номер подъезда не помнишь? – спросил Куликовский.

– А то! – Степа важно хохотнул: дескать, я ж не зелень какая-нибудь, опер опытный. – Второй.

– Так, во втором подъезде проживают... Вот, есть один. Иволгин Аркадий. На него заведено дело, и он точит зуб на администрацию.