Мэриэл Адамс: Покушение: история первая

События приняли криминальный оборот, по словам Стафса, тогда, когда он был загнан в угол своими неудачами. Яков Шефнер в очередной раз отказался повысить ему жалованье, а имея постоянную работу в течение более чем пяти лет, он потерял право пользоваться дешевой благотворительной квартирой. Для него это было серьезной проблемой. У него не было близких, которые могли бы его поддержать. Воспитанник приюта, Фрэд не умел толком распоряжаться даже тем минимальным доходом, который у него был. Кроме того, он не обладал ни сильным характером, ни твердыми моральными принципами.

В тот день, когда Стонер впервые пришел ко мне в качестве клиента, Стафс должен был доставить ему чек по поручению своего патрона. Сумма, проставленная в чеке, была сопоставима с годовым доходом секретаря Шефнера, и это совпало с днем, когда в пансионате, где он жил, его предупредили о том, что он должен освободить комнату, которую занимал. На поиски новой квартиры ему предоставили не больше трех месяцев. Фрэд видел, как старик входил в мою контору, и понимал, что ему придется подождать.

Ожидая, он подошел к киоску и рассматривал там витрину. Поскольку он ничего не покупал, продавец его не заметил. Обычный киоск, где можно купить пачку сигарет, зажигалку или жевательную резинку. Он находится на углу, где от нашей улицы отходит небольшой переулок, со стороны которого и подъехал почтовый фургон. Стафс увидел выходящего из дверей конторы Стонера и открытую дверцу фургона одновременно. Решения, как он говорил, никакого не было, он действовал как под наркозом. Потом раскаивался, но признаваться не пошел, боялся. Он утверждал во время следствия, а потом и во время судебного разбирательства, что не думал ни о каком наследстве, что им руководила только обида на свою несчастную судьбу. Но я не отказалась от мысли, что на старика он покушался дважды, поэтому считаю, что у него просто накопился хороший опыт работы у очень толкового адвоката. Он понимал, что такие показания делают его первое покушение не преднамеренным, а совершенным под действием депрессивного состояния и неконтролируемых эмоций. Что касается второго покушения, мои догадки оказались довольно близкими к истине, во всяком случае, в изложении обвиняемого.

Суд учел раскаяние преступника, его жизненные обстоятельства и тот факт, что ни одно из его преступлений не имело летального исхода. Приговор был сравнительно мягким, его не усугубила даже покупка фальшивых документов, которые оказались настолько топорно сделанными, что их просто не приняли в расчет, как мне показалось.

Это послесловие адресовано тем читателям, которым небезразличны человеческие судьбы, переплетенные в клубке описанных выше событий. Тем, кому не хочется ставить точку в этом повествовании, не узнав о том, что же случилось потом с участниками этих драматических событий.

Начну с себя, поскольку то, что вы сейчас прочитали, — моя первая литературная проба. Моим первым читателем стал мой друг Дэвид Сомс.

— Знаешь, что вызовет недоверие читателей? — спросил он, одолев мое творение до конца.

— И что же? — приготовилась я отражать его язвительные замечания по поводу моих литературных способностей.

— Преуспевающий адвокат и частный детектив ездит то на автобусе, то на поезде. Неужели не может обзавестись хоть каким-нибудь автомобилем?

— Но ты же знаешь, что усадить меня за руль можно только под дулом пистолета, у меня хроническая автофобия!

— Я-то знаю, но ведь читателю это неизвестно.

Так вот, объясняю. Я могу позволить себе купить автомобиль, и даже не самый плохонький, но тогда мне придется нанимать еще и шофера, а это уже слишком большие расходы для моего пока еще не настолько процветающего бизнеса. Поэтому я пользуюсь услугами общественного транспорта, а иногда меня избавляют от этой необходимости мои друзья: журналист Дэвид Сомс и полицейский комиссар Эрик Катлер.

Этти Саротти пришла в себя через неделю после того, как Фрэд Стафс начал давать показания. Амнезии у нее не было, если не считать того факта, что она совсем не узнала человека, который оказался у ее постели в этот важный момент. Мой проницательный читатель уже догадался, что это был Патрик Руже.

Я навестила госпожу Саротти в больнице уже тогда, когда к ней вернулась способность не только говорить, но и улыбаться. Она была еще очень бледной, коротко подстриженные волосы пока не отросли, но при этом она казалась помолодевшей лет на десять.