Мэриэл Адамс: Покушение: история первая

Дальше Джим Стонер рассказывал, как они с Джудит постепенно выбирались из нищеты, как купили этот дом, как радовались ему и старались сделать его уютным. Я понимала, что эти воспоминания ему сейчас очень важны, да и мне, если честно, было интересно, я словно читала никем пока не написанный роман.

Расстались мы уже после полудня. Я поблагодарила Джима Стонера за гостеприимство и интересный разговор, обещала, что еще буду его навещать и держать в курсе событий. Он пытался заплатить мне за работу, но, поскольку на решение его конкретной задачи я времени почти не потратила, ни о каком гонораре не могло быть и речи. На том мы расстались.

Ари мне не звонил, значит, ничего пока не произошло. Поэтому, не заходя в свою контору, я поехала в полицейское управление, чтобы обсудить с Эриком Катлером все, что мы на сегодня узнали по этому странному делу. Мои поездки, встречи и разговоры постепенно помогли мне кое-что понять. И у меня наконец появилась версия, в которую прекрасно укладывались все события. Единственное, чего я не могла сказать точно, — имя преступника и его адрес. Но кое-какие соображения у меня появились и на этот счет.

На всякий случай я позвонила Эрику Катлеру, чтобы убедиться, что застану его на месте. К счастью, все обстояло именно так, как мне было нужно. Но я поняла, что мой звонок был нелишним, когда, поднявшись на седьмой этаж, почувствовала запах кофе.

— Приветствую вас, коллега, похоже, начинается работа. — В голосе комиссара появились знакомые интонации, предвещающие финал очередной запутанной истории.

— Пока что работа воображения, — внесла я свою долю скепсиса.

— Ваше воображение, основанное на гениальной интуиции, является катализатором наших, прежде всего моих, мыслительных процессов, — бодро возразил мне Эрик Катлер.

— Звучит как формулировка нового закона. Я бы назвала его так: «Закон о неизбежности раскрытия преступлений путем использования фантазий Мэриэл Адамс и интеллекта полицейского комиссара Эрика Катлера». — Не сдержавшись, я откровенно рассмеялась.

— Красиво, черт возьми, получилось! — подхватил Катлер. — Но сначала мы выпьем по чашечке кофе, чтобы привести в рабочее состояние комиссара вместе с его мозгами, поскольку упомянутый комиссар почти не спит вторые сутки.

— Святое дело, — согласилась я.

Какое-то время мы действительно молча пили кофе. Впрочем, совсем недолго.

Наконец комиссар заговорил:

— Вы сказали, что готовы предложить свою версию, а я бы очень хотел ее выслушать, поскольку и у меня есть соображения. Что-то мне подсказывает, что наши версии вряд ли будут противоречить друг другу.

— Но сначала я хотела бы задать вам один вопрос: мы знаем, что запечатанную в пресловутом втором конверте часть завещания видел только Яков Шефнер, так?

— Да, именно так.

— Есть вероятность того, что этот текст видел еще кто-нибудь?

— Вероятность есть всегда, другое дело — насколько она велика.

— Ну и насколько?

— Думаю, что незначительно. Шефнер не станет никому показывать документ, если это не положено по закону. Такая черта характера фактически его кормит. Да и зачем? Теоретически ему могут предложить взятку, но для того, чтобы заплатить за эту информацию достаточно серьезные деньги, нужно иметь о ней представление. Но если представление уже есть, то зачем платить? Так что, скорее всего, кроме Якова Шефнера, никто содержания этой части завещания не знает.

— Он сам и печатал документ?

— Конечно. Так положено по закону в подобных случаях.

— Я знаю, как положено, но меня интересует, как было на самом деле. Я знаю случаи, когда этим правилом пренебрегают.

— Вы, коллега, сегодня что-то не похожи на себя. Неужели вы верите, что Джудит допустила бы подобное нарушение? Ведь она наверняка жестко все проконтролировала.

— Да, вы правы. Просто хотелось отсечь случайности. А теперь давайте сведем воедино все, что мы знаем. Итак, с достаточно большой долей вероятности мы можем предположить, что покушение на Джима Стонера совершил человек, который знал о существовании акций и считал, что сможет до них добраться после того, как уберет со своего пути старика. Вы согласны со мной?

— Ну, если речь идет о вероятности, то мне нечего возразить.

— Таким образом, — продолжила я свои рассуждения, — мы получаем некое противоречие. С одной стороны, Ронен Критц получил бы акции в случае смерти Стонера, но он не знал о завещании своей матери. Кроме того, он вряд ли бы совершил убийство, да еще таким способом. Впрочем, здесь мы имеем мое мнение, а не факт. С другой стороны, Яков Шефнер знал об этой части завещания, но смерть старика ему ничего не давала, скорее даже наоборот: ведь за управление акциями он получает свой процент, только пока жив Джим Стонер. Мы и так заходим в тупик, а тут еще происходит второе покушение.