Мэриэл Адамс - Покушение - история первая

— Она знала, что умирает, но никогда об этом не говорила. Во всяком случае, со мной.

— Вы когда-нибудь встречались с Джимом Стонером?

— Нет, ни разу.

— А она рассказывала о нем?

— Когда я был ребенком, она, как вы правильно предположили, меня почти не замечала и общалась в основном с мамой. К их разговорам я не прислушивался. А когда я стал взрослым, мы говорили только о бизнесе.

— И вы ничего не знали о ее завещании?

— Я и сейчас не знаю, все, о чем пишут газеты, — сплошные домыслы, поскольку вы же не видели этой части завещания своими глазами?

— Не видела, вы правы.

— Я читал, что несчастная племянница Джима приходит в себя, это правда?

— Есть надежда, что она будет жить, но пока она еще не говорит и никого не узнает.

— Ее охраняют?

— Да, разумеется.

Я поняла, что, если не считать прекрасно проведенного вечера, моя поездка в Гринвер Д ничего не добавила к тому, что мы уже знали. Впрочем, это не совсем так. Я чуть больше узнала о странной человеческой судьбе, которая оставила шлейф событий не в прошлом, а в будущем.

За всеми событиями последних дней я как-то забыла, что моим клиентом по делу был Джим Стонер. Но его проблема давно решилась. Он уже все знал о своем непрошеном госте и даже успел с ним познакомиться. Артур приходил к Стонеру с извинениями, и с тех пор они с Миленой не забывали старика. Это мне рассказала Милена, когда я позвонила ей по дороге из Гринвера Д. Но себя я мысленно обругала и решила в понедельник обязательно навестить пожилого человека. Так я и сделала.

Утром я заскочила к себе в контору, сказала Ари, куда направляюсь, попросила его сообщать мне по телефону обо всем, что будет происходить в мое отсутствие, и пошла пешком к старому дому Джима Стонера.

Я позвонила, нажав большую черную кнопку старинного дверного звонка. Звук этого представителя явно прошлого века был громким и каким-то пронзительным. Мне пришлось ждать несколько минут, прежде чем Джим открыл: старик жил один, девушка, которая у него работала, видимо, еще не пришла, а преодоление пути от библиотеки, где он обычно обитал, до двери требовало времени.

Стонер обрадовался мне, чувствовалось, что ему сейчас необходим собеседник. Ведь за всю его жизнь вокруг него не происходило столько невероятных событий, сколько произошло за последние недели. Он сразу засуетился и, несколько смущаясь, предложил мне выпить с ним чаю прямо здесь, внизу, в просторной и достаточно уютной кухне, поскольку он привык не только пить чай, но и принимать нечастых гостей именно здесь.

Мы расположились у накрытого белой льняной скатертью стола, на который Джим поставил две большие аппетитные чашки с горячим и ароматным чаем, кувшинчик со сливками, вазочки с печеньем, конфетами и лимонным мармеладом.

— А я уж думал, что вы совсем обо мне забыли, — заговорил Джим Стонер. — Да и дело вон какой оборот приняло, кто ж мог подумать?

— Уж вы извините меня.

— Что вы, я ведь не к тому сказал, — смутился Стонер.

— Как вы себя чувствуете? — переключила я разговор.

— Да уже нормально, мне повезло гораздо больше, чем бедняжке Этти.

— Конечно, но врачи говорят, что появилась вполне ощутимая надежда.

— Слава Богу, а то ведь молодая женщина… Что за мерзавец на такое пошел! — Старик вздохнул и задумался. — Дочка у нее хорошая, да и парень ее не такой уж… — Стонеру так и не удалось подобрать нужного слова, и он смущенно замолчал.

Какое-то время мы сидели молча, я чувствовала, что Джим хочет сказать что-то, о чем ему заговорить непросто. И я была права.

— Вы ведь видели этого парня… ну, сына моей Джудит, о котором пишут газеты?

— Да, я позавчера говорила с ним.

— Он похож на нее?

— Похож, если судить по той фотографии вашей жены, что я видела. Это ваша свадебная фотография.

— Да… — Он опять вздохнул. — А ведь я впервые за всю жизнь обижен на нее, вы только поймите меня правильно. Ведь у меня мог бы сейчас быть сын. — Голос старика дрогнул. — Я бы любил этого мальчика как родного, я бы все для него сделал, и никакого второго конверта бы не понадобилось.

— Я вас понимаю, — мне весьма хотелось сейчас, чтобы мои слова звучали убедительно, — но ваша жена любила вас и боялась потерять. Она была очень молода, когда солгала, тогда, возможно, искренне полагала, что позднее во всем вам признается, но чем сильнее становилась ее привязанность, тем дальше она старалась отодвинуть это признание. Я думаю, что было именно так.