Андрей Анисимов - Спаситель мира

— А где я возьму ее электронный адрес? — забеспокоился Лапин.

— Ты на радиостанции не сообразил спросить?

— Не сообразил, — признался стажер.

— Напрасно. Уверен, бывшие сослуживцы поддерживают с ней связь. Ведь Чихоненко может им присылать интересные материалы.

— Хорошо, завтра поеду опять на «Белую волну».

— Надо научиться пользоваться телефоном, а не бегать как заяц по городу, выговорил парню старший лейтенант. — А после обеда тебе дежурить в Гороховском переулке. На ночь я тебя сменю. Ладно, пока! Тебе в другую сторону, а мой поезд идет. — И Слава, кивнув стажеру, поспешил прошмыгнуть в открывшиеся двери. По случаю субботы в вагоне оказались свободные места. В будний день в это время и встать нормально не всегда удается. Синицын уселся и достал из папки текст романа Каребина.

Глафира долго не могла забыть дворника Прохора, которого встретила возле подворотни. Дворник на нее зыркнул и нехорошо ухмыльнулся. От этой ухмылки у женщины сжалось сердце и противно заныло в груди. Но после посещения адвоката Сановского Глафира успокоилась и повеселела. Адвокат купил у нее золотой Николасвский червонец за десять миллионов.

Теперь надо было найти продукты. Глафира решила начать с ближайшей лавки.

Народа там собралось много, а это означало, что граждане чего-то ждут.

— Что дают, Митрич? — поинтересовалась Глафира у хромого деда, присевшего на корточки в конце огромной очереди.

Сотни людей своими телами создали длинную, слабо шевелящуюся змею, голова которой упиралась в «Хлебную лавку», а заканчивалась хромым стариком.

— Муку должны подвезти, — прошамкал дед беззубыми деснами.

— Кто сказал? — недоверчиво переспросила Глафира.

— Степка шепнул, — заговорщицки на ухо сообщил ей Митрич, для чего тяжело приподнялся с земли.

Грузчику магазина Степану можно было верить, и Глафира решила рискнуть.

Если бы она жила одна, то никогда не стала бы торчать в очередях, но сейчас у нее скрывались два молодых человека, а их надо было кормить.

Вскоре из-за поворота показался возок с хлебом. Лохматый мерин тянул, опустив голову. Люди поняли, что возок загружен мукой под завязку. Толпа зашевелилась и загудела.

«Достану муки, испеку им блинов с вареньем», — размечталась Глафира.

Верочку после того дня, как расстреляли заводчика Филиппова, она уж и не чаяла увидеть. Жуткий крик барышни стоял в ее ушах до тех пор, пока ей в окошко не постучали и она не услыхала шепота своей воспитанницы. У Верочки Филлиповой голос был особый — низкий, грудной и очень ласковый. Под окном стояли она и их молодой сосед Тимур.

Глафира тридцать лет жила в доме Филипповых и вырастила два поколения заводчиков. Ее наняли в няни, когда отцу Верочки, Федору Савельевичу, минуло полтора месяца. Юная Глаша нянчилась с Феденькой, словно играла в куклы. Когда барчук немного подрос, она вышла замуж за кучера Филипповых Митрофана. Но того погнали в Крым на турецкую войну, с которой солдат не вернулся. Замужем Глаша побыла лишь полгода. Всю остальную жизнь вдова отдала детям хозяев. Верочку она нянчила с рождения, заменив ей мать. Анна Гавриловна Филиппова скончалась при родах, оставив дочь сиротой в первый день жизни малютки. Родительницу Верочка знала лишь по портретам, а к няне привязалась, как к родной матери.

— Кажись, стали давать, подтолкнул женщину в бок Митрич.

Она в своих воспоминаниях забыла, где находится, и от неожиданности вздрогнула.

— Муку стали давать, — повторил старик и показал в улыбке белесые десна.

— Слава Богу, — вздохнула Фролова и опять задумалась о своем.

Революцию Глафира восприняла как напасть, вроде холеры или чумы. А несколько дней назад, когда на ее глазах расстреляли Федора Филиппова, а затем набросились на его дочь, Глафира люто возненавидела революционеров. Она близко наблюдала жизнь буржуев и в отличие от других «пролетариев» видела, как трудились мужчины в семье заводчика. Ее первый хозяин Савелий Иванович Филиппов вставал с петухами, пил чай с кренделем, а в это время Митрофан уже запрягал Зорьку. Хозяин прямо с крыльца прыгал в легкую двуколку. Править вороной кобылой он предпочитал сам. Четырехлетка Зорька была лошадкой горячей, и Митрофан с трудом удерживал ее у крыльца. Савелий Иванович перехватывал вожжи, и кобыла, прижав уши, выносила его за ворота.

Завод, принадлежавший Савелию Ивановичу, находился в переулке за Сенной площадью. От особняка на Ярославском проспекте до завода Зорька доносила хозяина резвой рысью сперва за двадцать пять минут, а когда пустили трамваи и начали перекрывать движение для автомобилей, за полчаса. В шесть утра хозяин входил в свой кабинет, где его с отчетом уже ждали инженеры и мастера. Затем обходил цеха, вникая в каждую мелочь. К одиннадцати возвращался в кабинет и вел переговоры с поставщиками сырья, оптовыми покупателями и прочим деловым людом.