Андрей Анисимов - Спаситель мира

Стерн недурно разбирался в камнях, так что сразу отметил, что они в брошке настоящие и стоит эта вещица огромных денег.

— Простите, господин… — От волнения Стерн забыл имя гостя и теперь мучительно пытался его припомнить.

— Шульц, а если без церемоний, то просто Серафим, — пришел на помощь даритель.

— Господин Шульц, мы не можем согласиться на такой презент от человека, которого видим впервые. Мы сейчас не в царском Петербурге, чтобы иметь возможность ответить вам тем же. А принимать дорогие подарки в нашем теперешнем положении недостойно, — гордо заметил Стерн.

— Да, вещица прекрасная, но я согласна со Святославом Альфредовичем. К сожалению, вынуждена отказаться, — не без грусти в голосе поддержала мужа Алиса Николасвна и, взяв себя в руки, добавила:

— Прошу в столовую.

— Оставим на время этот спор. Пусть брошечка полежит здесь на столике, надеюсь, что после беседы с вашим супругом вы решение перемените, — таинственно проговорил Серафим Маркович и последовал за хозяйкой. Он быстро оглядел кухоньку, отметив холодным взглядом составленную посуду с остатками рыбных косточек, и попросил дать ему чая:

— Я только что отужинал и есть не смогу, а вот стаканчик чайку, по русскому обычаю, откушаю с удовольствием.

Чайник еще не остыл, Алиса Николасвна подала два стакана в серебряных подстаканниках и сахар. Сладостей к чаепитию семья давно себе не позволяла.

— Чаевничайте с мужем. Мы с детьми только от стола, — пригласила она мужчин и с надменной улыбкой уплыла за дверь.

Шульц взял щипчики, отколол от сахарной головы изрядный кусочек, бросил его в стакан и, помешивая ложечкой, обратился к хозяину:

— Я очень ограничен временем. Что, если мы совместим мужскую беседу с чаепитием?

— Милости прошу ко мне, — предложил Стерн.

Мужчины взяли стаканы и направились с ними в кабинет. Шульц поставил серебряный подстаканник на письменный стол и выскочил за дверь. Через секунду он вернулся, держа в одной руке потертый портфель, а в другой нечто длинное, завернутое в тряпицу.

— Перед тем как перейти к делу, разрешите выполнить печальное поручение…

Альфред Федорович Стерн наказал мне перед смертью передать эту вещь вам. — С этими словами Шульц размотал тряпицу и выложил перед изумленным сыном отцовский меч.

— Папа умер? — Святослав Альфредович перекрестился и дрожащими руками принял клинок.

— В Петрограде голод и холод. Ваш отец — гордый человек и обратился к нам за помощью, когда помочь ему уже было нельзя. Он скончался от воспаления легких. Я был одним из последних, кто видел его живым. Мои вам соболезнования.

Стерн дрожащими пальцами погладил холодную сталь, затем наклонился к мечу и поцеловал лезвие. Шульц выдержал скорбную паузу и вкрадчиво заговорил:

— Мы в Риге наслышаны, что вы готовите труд для заблудшего человечества.

— Я пока о своей работе не заявлял, хотя не скрою, ваши слова мне приятны.

Откуда у вас такая информация?

— Я как мастер-наблюдатель недавно был в Петрограде и встречался с господином Рябининым. Вы понимаете? — многозначительно поинтересовался горбун и вручил Стерну письмо, изъятое у зарезанного попутчика.

— Вы знакомы с Николасм Константиновичем? — изумился Стерн, надевая очки.

И хотя письмо было написано по-английски, почерк Рябинина Святослав Альфредович сразу узнал. «Податель сего послания человек во всех отношениях достойный и член нашего общества. Примите посланца свободного мира и выслушайте его предложения». Дальше следовала подпись: «Ваш Доктор».

— Так вы знакомы с Рябининым? — повторил свой вопрос Стерн, но уже совсем другим тоном.

— Да, я имел честь быть ему представленным, — потупил взор Серафим Маркович. При этом его худое вытянутое лицо удивительно напомнило Стерну какое-то животное.

— Внимательно вас слушаю, — ободрил он гостя.

— Мы бы хотели помочь вам в вашей работе. В наш мятежный век нужен новый духовный наставник. Пора покончить с примитивным делением на мусульман, христиан и буддистов. Пришел час объединить людей всех вероисповеданий в одну семью. Земля становится слишком тесной. Вы как никто другой подходите для этой благородной миссии.

Стерн подозрительно покосился на горбуна, но насмешки в его глазах не заметил. Шульц и не думал шутить.

— Я должен закончить Книгу. Но отвлекает проза жизни, — задумчиво проговорил Святослав Альфредович, уклоняясь от оценки своей персоны. Серафим Маркович тем временем продолжил развивать свою мысль: