Людмила Васильева - ...И двадцать четыре жемчужины

— Его многие знают и с работами знакомы.

— А Эньшин поддерживает с ним отношения?

— Он в него прямо-таки вцепился. Завалил работой.

— Куда же идут затем иконы?

— Не знаю. И Засекин тоже не знает — я как-то его об этом спрашивал.

— Откуда же берет иконы Эньшин?

— Я тоже поинтересовался. Он сказал, что у него много знакомых коллекционеров. Они дают ему на реставрацию.

— А как Засекин относится к Эньшину?

— На это затрудняюсь ответить... Но мне кажется — нормально.

— Вы у Эньшина дома бывали?

— Приходилось.

— А из его работ какие-нибудь видели?

— Нет, ни одной, кроме оформительских. Дома у него есть хорошие этюды разных художников, видно, что подобраны с пониманием. Особенно хороши работы Анохина, их у Эньшина штук пять.

— Это что же, покупки или подарки?

— Точно не знаю, но думаю, что купил. Я ему и порекомендовал это.

— Вы знакомы лично с Анохиным?

— Да. Встречаемся, чаще всего в МОСХе. Он еще молодой, лет тридцати с небольшим. Он иногда и дома у меня бывает.

— Какие отношения у Анохина с Эньшиным?

— Понятия не имею.

— Андрей Андреевич, о нашей встрече и разговоре, пожалуйста, не проговоритесь ни Засекину, ни Эньшину. Спасибо вам за беседу. — Бурмин поднялся. — Работы ваши с удовольствием посмотрел. И надеюсь, с вашего согласия, поддерживать наше знакомство. Не возражаете?

— Напротив. Я думаю, у нас вскоре будет повод встретиться у меня.

Проводив гостя, Кораблев задумался:

«Ну вот, про Евгения пришлось рассказать. Вдруг навлек на него неприятности? И какой дьявол меня за язык дернул? Про Эньшина-то надо было сказать, тут явно нечисто. А вот Засекина зря приплел... Как бы у него неприятностей не было. Надо бы бросить ему эту халтуру. Все богему изображает, лучше бы учиться пошел...»

После совещания с полковником Шульгиным было решено рассказать Кораблеву о поисках коллекции Муренина. У Кораблева много знакомых, связанных с коллекционерами, и, возможно, он сумеет что-нибудь выяснить.

Узнав об этом, Кораблев, не раздумывая, включился в поиски.

При встрече с Кораблевым Бурмин спросил:

— Вы не пытались узнать у Засекина что-нибудь интересующее нас?

— Пытался, но мне это приходится делать с осторожностью. Я ему ничего про коллекцию не говорил, но постараюсь узнать, чем ему приходится заниматься. Он последнее время был занят на реставрации церкви. Сейчас его Эньшин отозвал для какой-то срочной работы, и Засекин мне проговорился, что едет по его поручению в Старицкое. Все-таки что-то Эньшина там интересует.

— Когда туда едет Засекин?

— Завтра. Он обещал сегодня ко мне зайти.

О разговоре с Кораблевым Бурмин тотчас же сообщил полковнику Шульгину. Тот немедленно связался с начальством, и было решено, что Бурмин с двумя сотрудниками из его группы поедет в Старицкое.

Засекин доехал до остановки Малые Камни. «Подходящее место», — подумал он, еще издалека увидев из автобуса живописный холм и речку. Особенности характера Евгения в этом случае, как и во множестве других, одержали в нем верх над серьезным внушением Эньшина, что надо ехать как можно быстрее: вещь, которую надлежало отреставрировать особенно тщательно, должна попасть на выставку. Евгению нужно поспешить, и спиртного в это время ни-ни. Наверно, это и в самом деле серьезно, потому что Эньшин не дал ему ни копейки аванса, кроме как на дорожные расходы.

Вместо того чтобы напрямик пройти к монастырю, Засекин спустился к реке, искупался и блаженно растянулся на чистом мелком песке. Легкие облака плыли по синему небу, в воздухе слышалось жужжанье насекомых, стрекот кузнечиков — музыка погожего летнего дня.

Евгений подумал, что за все это лето он впервые вот так отдыхает от города. Наверно, и в старину живописцы, прежде чем начать работу, уходили в леса, в поле, и им среди этой красоты виделись будущие фрески... А как выбирались места для монастырей! Вон, с какой стороны на него ни посмотришь — только диву даешься. Если б каждый день бывать на такой природе, так и работалось бы по-другому, и он, Засекин, сам мог бы создать что-нибудь стоящее, а не только реставрировать чьи-то чужие творения.

Он бы расписал, например, целую стену... небо с облаками вот такими же, луг цветущий, а на нем красивых людей... Женщина на переднем плане была бы похожа на Тоню...

Евгений представил, как пригласил бы потом Тоню на открытие своих росписей. Потрясенные зрители, шепот восхищения... а он, автор, в простой одежде (не стоит подражать моде, это все суета) стоит рядом с Тоней и знает, что отныне только он один существует для нее на свете...