Курт Айхенвальд - Информатор

Обещанный «Уильямс и Конноли» поток информации обернулся хилым ручейком. Д'Анжело и Бассет запротестовали: выборочное освещение фактов на процессе могло исказить общую картину, – разумеется, выгодным для АДМ образом. С тех пор как Обри Дэниел заявил о возможном сговоре агентов ФБР с Уайтекером, прошло две недели, но ни один сотрудник ФБР или Министерства юстиции так и не увидел пробудивших подозрения анонимных писем. Пора напомнить адвокатам, что правительство может заставить их ответить на вопросы.

Агенты вошли в вестибюль двенадцатиэтажного здания Эдварда Беннета Уильямса. Здесь был вход в приемную «Уильямс и Конноли». В отличие от офисов большинства вашингтонских юридических компаний, интерьер «Уильямс и Конноли» был скромным – никакого мрамора, резных и лепных украшений, никаких излишеств.

Представившись секретарше в приемной, агенты сказали, что пришли вручить повестку Обри Дэниелу. Через несколько минут появился молодой юрист, назвавшийся Джоном Шмидтлайном. Агенты протянули ему две повестки.

– Но мистера Дэниела сейчас нет, – сказал Шмидтлайн.

– А кто может принять повестки вместо него? – спросил Эд Хербст.

Этого Шмидтлайн не знал.

– Мистера Дэниела нет, – повторил он, – мы пытаемся дозвониться до него по телефону.

– Пусть повестки примет кто-нибудь другой, – настаивал Хербст.

В конце концов к агентам вышел адвокат по имени Уильям Макдэниелс. Просмотрев повестки, он взял их без комментариев.

Выполнив поручение, агенты ушли.

Толпа, заполонившая территорию ярмарочного комплекса штата Иллинойс, подалась вперед: на трибуну взошел Боб Доул, лидер сенатского большинства. Доул прибыл в Спрингфилд будто бы для того, чтобы произнести речь, рекламирующую этанол, добавку к бензину. Производство добавки субсидировало правительство, а торговля ею принесла АДМ много миллионов долларов. Но все понимали, что визит сенатора носит рекламный характер и составляет часть кампании по выдвижению кандидата на участие в президентских выборах 1996 года.

Когда к сенатору допустили репортеров, один из них спросил его мнение относительно того, скажется ли расследование ценового сговора на судьбе его старого друга Дуэйна Андреаса.

– Пока это только расследование, – ответил Доул. – Поживем – увидим. {321}

Через несколько дней в Вашингтон пришла жалоба Пола Майера на срыв сделки по продаже его дома в Теннесси.

Жалоба поступила в приемную конгрессмена от Теннесси Боба Климента, и с Капитолийского холма в Министерство юстиции ушел запрос, который в конце концов лег на стол Гэри Спратлинга, заместителя руководителя антитрестовского отдела. Бренда Карлтон, отвечавшая за связи с Конгрессом, позвонила Майеру.

Майер с готовностью изложил ей обстоятельства заключения сделки и рассказал об уверениях Джозефа Каяццо в том, что Уайтекер находится под покровительством государства как свидетель.

– А на следующий день тот же юрист заявляет, что Уайтекер не сможет заключить договор. Я нанял адвоката, и он связался с Каяццо. Но тот сказал адвокату, что больше не представляет Уайтекера.

Но Уайтекеры отказались от покупки не по финансовым причинам, сказал Майер. Он сам видел документы, подтверждающие получение ссуды.

– А кто был заимодателем? – спросила Карлтон.

– Не знаю, – ответил Майер. – Но все бумаги были в порядке.

Карлтон отпечатала резюме разговора с Майером и передала его Спратлингу, который переправил это резюме в отдел по борьбе с мошенничеством. Возможно, предположил он, ФБР тоже заинтересуется сделкой почти на миллион долларов, которую собирался провернуть Уайтекер. {322}

После попытки самоубийства Уайтекер затаился и не давал о себе знать, – по крайней мере, правоохранительным органам. Юристов отдела по борьбе с мошенничеством это затишье стало беспокоить: они опасались, что Уайтекер сбежит. Бассету и Д'Анжело поручили связаться с адвокатами Уайтекера и прояснить обстановку.

Агенты позвонили в фирму 17 августа. Эпстайна в городе не было, и на вызов ответил его партнер Боб Зейдеман. Он не сказал агентам почти ничего нового. Следуя рекомендациям доктора Миллера, адвокаты старались не беспокоить Уайтекера. Ну а бегства Уайтекера можно не опасаться, заверил Зейдеман: на всякий случай адвокаты забрали его паспорт. {323}

На следующий день Бассет позвонил Миллеру, чтобы справиться, как проходит лечение Уайтекера. Доктор прописал Уайтекеру литий, который применяют при маниакально-депрессивном психозе, но о состоянии пациента и методах лечения он агентам ничего не сказал и сообщил лишь то, что этим утром выписал Уайтекера из клиники, так как вероятность повторного покушения на самоубийство практически равна нулю.